— Фермерский комбайн вырыл останки Бигби и Шмидта на кукурузном поле, — сказал он.
Бэр склонил голову перед неизбежностью.
— Ты знал, что между ними, Сантосом и семьей Шлегель, существует связь.
Помрой пожал плечами:
— Откуда?
— Предметом нашего внимания была Флавия Инез. Мы внедрили ее в один из их домов. Затем потеряли, пока ты ее не обнаружил. Сантоса использовали в качестве игрока.
— Этого не было в деле, которое я получил.
— Я сказал, что дам тебе дело, но не обещал, что буду обо всем докладывать.
— Доминик сообщил тебе, что утром после убийства я был в академии и таким образом лично связан с этим делом, — этого Бэр мог и не говорить.
Помрой едва различимо кивнул:
— Мы понимали, что ты попрешь и будешь переть без остановки. Именно это и требовалось отделу.
Фрэнк молча принял его слова.
— Это тебе. — Помрой протянул ему незапечатанный конверт. Бэр заглянул внутрь — там оказался чек на девять тысяч девятьсот девяносто долларов — от группы «Каро». Большая сумма потребовала бы, чтобы банк сообщил о выплате Внутренней налоговой службе США, и это привлекло бы внимание, решил Бэр. И, подумав, про себя добавил: или меня во столько оценили.
— Карл Потемпа хочет предложить тебе работу, — продолжал Помрой.
Бэр знал, крупные фирмы не прочь иметь у себя «радиоактивного» парня, который не побоится оказаться в серой зоне и зайти еще дальше. Совещания оперативников проводят без него, и никто не желает, чтобы выбросы его деятельности попадали на страницы отчетов. У водоохладителя ему фальшиво улыбаются, благодарят за проделанную работу, но никто не пригласит вечером в бар, и если дела обернутся плохо, его не станут вытаскивать. Большие фирмы могут вполне обойтись без «радиоактивного» парня, но им нравится иметь человека, готового лезть в пекло во время аварии на атомной станции, куда никто другой близко не подойдет.
— Мне не нравится носить пиджаки, — ответил Бэр, размышляя над тем, чего он на самом деле хочет.
Помрой пожал плечами и достал из кармана маленькую бархатную коробочку.
— Это тоже для тебя.
Фрэнк сразу заметил, что коробочка слишком мала, чтобы вместить полицейский жетон. Он открыл крышку, и внутри сверкнуло. Там оказалось золотое кольцо с выполненной бриллиантами надписью — ПУИ, полицейское управление Индианаполиса.
— Что это значит?
— Это значит, что очень много сделал.
Бэр кивнул и вновь посмотрел на кольцо.
— Давай, примерь.
Фрэнк вынул кольцо из коробки и надел на палец.
— Такие большие до сих пор не делали. Пришлось просить изготовить на заказ. Твой размер все еще имеется в деле.
Бэр пошевелил непривычными к весу кольца пальцами.
— Это значит, что ты друг управления. — Помрой встретился с ним взглядом. — Понимаешь, что это значит?
Бэр кивнул. Доступ. Права. Все, чего ему не хватало последние годы. И еще он понимал, чего лишался — ему придется поступиться тем, к чему он привык.
— Мы еще успеем поговорить о месте для меня, — слова давались ему с трудом. Бэр понимал, что обратной дороги нет.
— Сам знаешь, как мы это делаем, — продолжал Помрой. — Сначала похлопывание по плечу, рассуждение о том, как все пойдет, — мы обрабатываем как профессионалы. Проверка, кольцо — и по рукам.
Бэр влез в опасное дело, выколачивал сведения, подкупал, дрался и даже убил. И все ради чего? Проверка, кольцо — и по рукам. Он до сих пор не представлял, чего еще не знает и скорее всего никогда не узнает. Бэр взглянул на протянутую руку Помроя. И пожал ее. У него не было иного выхода.
Он ехал домой и в уме составлял список, что ему еще требовалось. Револьвер ему вернули. Это хорошо. Патронов к нему много. В кармане лежал банковский чек. Деньги есть. Он захватит компьютер. Нужен перископ для подглядывания в замочную скважину. Бинокль. Набор отмычек. Ломик. Дробовик и патроны к нему. Бэр не представлял, сколько времени пробудет в Чикаго. Столько, сколько потребуется, чтобы найти тех троих: Бобби Б., Тино и Тихого.
Он подъехал к дому, вылез из машины, направился к лестнице, но, заметив движение в доме, остановился. Но тут же понял, кто это был — Сьюзен чем-то занималась в его гостиной. Она заметила его, вышла на улицу и шагнула навстречу.
— Я собираю свои вещи, — заявила она, поднимая рюкзачок, и Бэра кольнуло сознание необратимости того, что делала Сьюзен и что совершил он.
— Сьюзен! — Теперь их разделяла только узкая полоска травы.
— Что?
Бэр силился подобрать слова. На этот раз он не имел права потерпеть неудачу. Наконец он заговорил, и его голос зазвучал непривычно хрипло:
— Я привык думать, что если человек совершил ошибки, как бы он потом ни жил, их уже не исправить.
Лицо Сьюзен изменилось, и она шагнула к нему.
— Нам будет очень трудно, если мы позволим прошлому довлеть над нами. — Бэр болезненно поморщился, и она, заметив в его глазах сомнение, продолжала: — Иначе быть не может, Фрэнк. Только так. Ты сам это поймешь.
— Да, — пробормотал он.
— Ты кончил свои дела?
Бэр не был уверен, что еще он должен Аурелио, но ясно представлял, в чем состоит долг перед Сьюзен и, может быть, перед самим собой. Нет, он не поедет. Никуда.
— Закончил, — ответил он. И, облегченно закрыв глаза, поманил ее к себе. — Пойдешь?
— Да.
Через секунду они, дрожа, крепко обнимались.
Прошло несколько мгновений, Сьюзен вернулась в дом, а Бэр остался на улице, упиваясь вечерним воздухом. Вот такие дела. На матах в пустых спортивных залах, в мусорных мешках на поле, где в лужах стоит затхлая вода, на невспаханном кукурузном жнивье, в пустых гаражах, на грубых матрасах в разграбленных домах, в холодных моргах, на улицах и за городом лежат мертвецы, ждут, чтобы их нашли живые, отдали им должное, позаботились бы о них и они бы наконец обрели покой. Он достиг предела в себе и начал все сначала. Теперь настала пора похоронить своих мертвецов. Бэр поднялся по ступеням к двери. Сьюзен задержалась на пороге, широко распахнула перед ним дверь, улыбнулась и обняла. Они вместе вошли в дом.
