пристальный интерес. Пришлось делать глупое лицо. И это еще самый общительный из его друзей, Дженни!
— Знаю. Выясни, что он теперь собирается делать!
— Я не понимаю как, прости. Все, что я мог — это собрать почти официальную информацию для тебя.
— Макс, это важно! Я кое-что чувствую, — она колеблется или раздумывает, — что, возможно, это наш второй шанс! С ним что-то происходит сейчас, я уверена. Наконец-то, он хоть немного выпадет из своей вечной круговерти и в этот момент рядом должна оказаться я. Узнай, летит ли он куда-нибудь на отдых, это был бы идеальный вариант!
— Но как, я не в курсе, полетит ли он одним из личных бортов МИ-6 или обычными авиалиниями, и если да, то под какой из фамилий, я даже не знаю их все..
— Макс, — она перебивает тоном, не терпящим возражений, — послушай меня. Умножь на два ту цифру, которую я переводила тебе в последний раз. И ещё на два за срочность, если информация будет у меня в течение суток!
Он молчит, но недолго.
— Хорошо! Я очень постараюсь, Дженни, но ничего не обещаю..
— Обещай, Макс, — отрезает она безапелляционно, — считай, что для меня это вопрос жизни и смерти.
— Хорошо, — ворчит он, — до связи.
— До связи!
Молодой человек кладет телефон на стол и усмехается чему-то, понятному ему одному.
— Ну, если вам ТАК нравится тратить ваш семейный бюджет, — произносит он негромко, наблюдая за группкой людей, столпившихся у барной стойки.
У англичан это особая традиция — встать всем вместе у одного столика и пропустить по пинте пива за разговорами о том, как прошел день. Они не присаживаются за столики, не используют барные стулья, а просто потягивают свое пиво стоя, за добродушным общением, ничуть не мешая при этом другим посетителям. Минут через двадцать, обменявшись новостями, все расходятся по своим делам.
Глава 46
Назад едем в молчании. Алекс почему-то нервничает, я чувствую. Но не думаю, что это как-то связано с дедом, нет.
Что же его беспокоит? Работа? А может, он уже не уверен, что удастся помочь с Катей? Впрочем, со мной он ведёт себя более чем предупредительно.
Однако стоит нам зайти в дом, как Алекс тут же сообщает, что ему нужно уехать и, возможно, ночевать мне здесь предстоит одной.
— Ты же так хотела, — добавляет с улыбкой.
Облегченно вздыхаю. Да, это чужой дом.
Но я не боюсь оставаться в нем одна, потому что весь дом начинен какими-то датчиками, а во дворе я заметила камеры наблюдения. Если Алекс и вправду агент на службе безопасности Ее Величества, то, думаю, охрана тут на высшем уровне.
Честно признаться, я гораздо больше опасаюсь увидеть его на пороге моей спальни с… бокалами и бутылочкой вина, к примеру. Или с подобным глупым предложением. Подозреваю, что он вполне способен выкинуть что-нибудь эдакое.
Неуместный флирт Алекса иногда бесит! Ему, возможно, хочется веселья или необременительного приключения, даже секса. Мне же, в любом случае, скоро придется возвращаться в свои серые украинские будни и настроение мое далеко не такое радужное.
Хотя главная причина, конечно, в другом.
Для меня это было бы слишком больно. Это просто как обесценить все то, что у нас было, пошлым романчиком во время деловой поездки!
Погруженная в невеселые мысли, я гляжу на него холодно и строго. Нужно постоянно помнить о дистанции между нами.
Много позже, дома, которого у меня, кстати, больше нет, поскольку от Гриши нужно будет съезжать в срочном порядке, я так и быть, позволю себе расслабиться и отпустить эмоции. Может быть, поплачу о несбывшихся мечтах в подушку. Позволю себе расклеиться!
Слишком много времени мне приходилось быть сильной, без права на слезы и обиды. Так и неврастеничкой стать недолго. Если я не уже…
Не хочу беспокоить его сегодня данным мне обещанием по поводу Кати, но обязательно напомню о нем позже. Бездумно киваю в ответ на болтовню Алекса.
И все же, я не могу не сказать, проводив его до входной двери:
— Алекс, тогда, то, что ты сказал… на кладбище. По поводу моих чувств, свое мнение! Так вот, это не так. Ты обидел меня.
— Я, тебя?! — он неожиданно меняет курс на сто восемьдесят градусов и возвращается, резко приблизившись ко мне. Невольно отступаю, удивлённая его реакцией.
Мне-то казалось — он знает, что для меня тогда тоже все было серьёзно! И что я никак не заслуживаю ни того высокомерного тона, который иногда у него «проскакивает», ни странных шуточек на тему нашего расставания. Как будто бы страдал только он один.
— Да. Я очень виновата перед тобой, это правда! — признаю, отодвигаясь от него на безопасное расстояние, но он незаметно следует за мной, — но я любила тебя. Что за дурацкая привычка подскакивать ко мне вплотную, ты плохо видишь? Или слышишь?!
— Я плохо чувствую, — вместо того, чтобы отодвинуться, он кладет руки мне на талию и подтягивает к себе.
Трусливо подрагивая, замираю, но все же пытаюсь его контролировать.
— Ты часто врешь, изворачиваешься, — продолжает Алекс уверенно, — и снова сбежала бы, если бы не Катя, не так ли?! Знаешь, если бы ты любила меня, уверен, я бы это почувствовал… а так. Все ложь.
У меня начинает кружиться голова. Он наклоняется ниже.
— Алекс, перестань! — протестую, отталкивая его. Он отпускает меня. Отпрыгиваю на шажок в сторону, — и в чем это я соврала, скажи, конкретно?! — я действительно в искреннем изумлении.
Откуда в нем такая агрессия, подозрения? Ну да, я сбегала, и что? Неужели он думал, что буду рада его приказу помогать в ликвидации неугодных?
— Например, в том, что касается твоего мужа! Я знаю, что ты разводишься.
В моих глазах темнеет от ужаса происходящего.
— Я только не понимаю, зачем, — спокойно напирает он с вопросами, — итак, зачем же?
— Затем, что, — мучительно раздумываю, — да как ты вообще узнал об этом? Подслушивал?
Алекс вздыхает.
— У меня не простая машина, ты же в курсе моей работы? Там есть устройство, которое автоматически информирует меня обо всем, что происходит в салоне. Программа-переводчик в нем присутствует тоже… тебе интересны тонкости или не хочешь отвечать на вопрос, Женя?!
— Но, — произношу почти в отчаянии. Боже, как неприятно, что он слышал тот разговор с отцом, — ты должен был сказать мне. Что слушаешь.
— Я должен был вмешаться в разговор? После это уже не имело смысла.
Молчу, и он тоже. Но упорно ждет продолжения. И, судя по всему, уже никуда не торопится.
— Так зачем врала, что любишь мужа,
