не нужно! А это означает, что врагам, будь они неладны, достанется от меня больше.
Глава 24
Дома я не стал обозначать своего присутствия. Просто открыл сейф и достал оттуда склянку.
Дед Виссей набодяжил целый котелок отворотного зелья, и Аксинья, разумеется, всё не выпила. А я на всякий пожарный законсервировал остатки. Мало ли. Я ведь вон какой замечательный во всех отношениях. Возьмёт да приворожит меня какая-нибудь дочка Абрамова или ещё кто, придётся лечиться. Поэтому хорошо, когда дома есть аптечка, забитая правильными препаратами.
Когда я вернулся обратно (амулет работал безукоризненно!), на столе в комнате уже стояли бокалы и бутылка вина.
— Мы решили, что это действительно прекрасная идея — отметить наше воссоединение! — прощебетала Машенька и, схватив бутылку, начала наливать.
— Отметить — это всегда отличная идея, — подтвердил я. — Как говорится, был бы повод, а тост всегда найдётся. Охтыж, нифига себе, паучище какой, как в Австралии…
— Где? — ахнула Машенька и повернулась к тому углу, в который я показывал.
Вино разлилось на стол.
— Нигде, — сказал я. — Ошибся. Игра теней. Простите меня великодушно.
— Ах, ничего… Боже, я такая неловкая… Пойду спрошу у хозяйки тряпку. Милый, ты подождёшь меня?
— Конечно, дорогая.
Они поцеловались, и Машенька убежала. Не то чтобы ей не терпелось покинуть комнату — скорее не терпелось вернуться.
Я вынул пробку из пузырька, который прятал в ладони, и вылил содержимое в один из бокалов. Долил вином и наполнил два других.
— Это — то, о чём я думаю? — с кислым видом спросил Колян.
— Оно. А чего расстраиваешься? Коитус сотворить не успели?
— Не успели. Какой приличный человек средь бела дня таким занимается.
— Приличный чело… У-у-у-у, нихрена ж себе, куда ты метишь! Уважаю, достойно. Но ты, Колян, не расстраивайся. Ты дело доброе совершил, пусть и запоздало. Оно станет твоей луковкой.
— Какой ещё луковкой?
— Ну, значит, была одна женщина…
Пока я рассказывал, вернулась Машенька, вытерла со стола лужицу и взяла протянутый ей бокал.
— … и вот за эту-то луковку ангел её в царствие небесное и вытянул, — закончил я историю. Подумал и добавил: — Так выпьем же за то, чтобы все люди — и добрые, и злые — получали исключительно по заслугам.
— Это прекрасный тост! — засмеялась Машенька. — Только, прошу, простите меня, если я сразу же упаду. В этом ужасном заведении я совсем ослабла, и уж конечно не пила вина.
— Ничего-ничего, падайте на здоровье, сударыня. Мы с Николаем Дмитриевичем и не такое видели, нас трудно шокировать. Да, Николай Дмитриевич?
Колян вместо ответа выпил. Глядя на него, немедленно выпила и Машенька. Залпом, как водку. Ай, молодец!
Я внимательно за ней наблюдал. Дрогнула рука, взгляд затуманился, но тут же просветлел. Девушка покачнулась. Колян дёрнулся было к ней, но она поймала равновесие сама и поставила бокал на стол.
— Да… мне и вправду хватит.
— Машенька, ты как?
— Прилягу…
— А… ты меня любишь?
— Тебя? — Машенька посмотрела на Коляна задумчиво. — Хм… Я все эти годы о тебе одном и думала, и надоел ты мне — хуже горькой редьки.
Колян побледнел. Но Машенька ещё не закончила.
— Какой ты был ребёнок, самовлюблённый, эгоистичный. Было бы там во что влюбляться. Мне об этом и доктор сколько талдычил — а я всё никак переубедить себя не могла. Ноет сердце — и всё тут. Сколько раз бежать собиралась, раз даже сбежала. Но далеко не ушла, Петербурга не знаю совсем. Вернули…
— Машенька, я…
— А теперь вот тебя увидела — и как рукой всю эту глупость сняло. Позабыла я того Коленьку, который любил меня, как дорогую говорящую куклу.
Колян как стоял — так и сел на табуретку с раскрытым ртом. Но Машенька и на этом ещё не закончила. Глядя куда-то в пустоту, она продолжала вещать:
— Да только пришёл-то ко мне не тот глупый мальчик Коленька, а самый настоящий Николай Дмитриевич. Который один такой дальний путь проделал, не погнушался из доллгауза меня забрать и руку с сердцем предложил. В кои-то веки не о себе — а обо мне подумал. Вот этого Николая Дмитриевича, пожалуй, что и люблю. А теперь, господа, прошу меня простить, я всё-таки прилягу.
Машенька под нашими взглядами вышла в соседнюю комнату и закрыла за собой дверь. Мы с Коляном посмотрели друг на друга.
— Эм… — сказал Колян.
— М-да… — добавил я.
— Это что же получилось?
— А хрен его, Колян, знает. Может, зелье подвыдохлось. Может, мало налили. А может, всё прекрасно сработало, и всё так, как она и сказала. Ну, в любом случае, пусть проспится, а там, глядишь, ещё что-нибудь скажет. Или не скажет. По поведению, в общем, сориентируешься. Блин, самому интересно теперь, что дальше будет! В общем, если нахрен не пошлёт — немедленно женись, такое моё мнение. Лучше точно не найдёшь.
— И женюсь!
— И правильно. У меня даже священник знакомый есть, всё сделает по красоте за недорого. А потом, сразу как женишься, ты мне в Смоленске нужен.
— Зачем?
— Правду сказать или наврать что-то утешительное?
Колян сглотнул.
— Отца?..
— Отца. Дальше нельзя тянуть. Если б ты видел, что он в Полоцке исполнял…
— Мне и видеть не надо. Я уже понял, что это… существо — не человек. Я помогу. Всё, что нужно, сделаю. Скажешь ему нож в спину воткнуть…
— Вот это точно без надобности. Во-первых, смысла нет — он этот нож из спины выдернет и тебе самому перевоткнёт куда-нибудь, только и всего. А во-вторых, у нас для него поинтереснее
