году…
На «Лагранже» задержатся и Гарнье с Леднёвым. Валерка нас удивил — несмотря на год с лишним, проведённый в отрыве от родной планеты, но решил отложить срок своего возвращения, до завершения хотя бы первого этапа начатых на Энцеладе работ. Они, как я уже писал, заключаются в расчистке гигантского «звёздного обруча ото льда. Поверхность его, как и у трёх других 'обручей» испещрена инопланетными символами, и Леднёв всерьёз рассчитывает, расшифровав их, найти указания на расположение других «обручей». Он уверен, что создатели этой грандиозной транспортной сети разбросали их по всей Солнечной Системе, и даже в системах других звёзд — а раз так, то почему бы землянам не воспользоваться ими? Идея эта не была фантазией, измышлением на пустом месте — расшифровка символом на гобийском и лунном «обручах» позволяла рассчитывать на что-то подобное.
Что до французского астрофизика — то у него, по словам Юльки, новая идея фикс. Блестяще справившись с задачей блокировки «звёздного обруча», он вспомнил о мимоходом брошенной мыли: что «червоточину», соединяющую два тахионных зеркала, можно использовать для того, чтобы выкачивать из неё дармовую энергию в неограниченных количествах. Пока «обруч» на Энцеладе не действует, и это мешает Гарнье приступить к детальным исследованиям — но француз не теряет надежды. Чем несказанно раздражает Валерку, полагающего, что исследование вмороженного в лёд артефакта — его, и только его исключительное право.
Пока оба светила астрофизики переругиваются и обмениваются колкими замечаниями, развлекая тем самым всё население «Лагранжа»,начальник станции принял очередное соломоново решение. Спорщикам предложено перестать мутить воду и морочить занятым людям головы — а в течение недели составить совместный план работ, который потом следует утвердить на Земле. Леднёв и Гарнье приняли это решение в штыки, но потом всё же вынуждены были согласиться. А куда денешься? Леонов сейчас в системе Сатурна «первый после бога» как говорят моряки, и спорить с ним исключительно вредно — если не для здоровья, то уж точно для личного дела, куда вносятся все отметки о дисциплинарных взысканиях.
— Это ещё зачем?
Я недоумённо посмотрел на гермомешок, расстеленный на койке, рядом с нашими «скворцами». Блоки жизнеобеспечения и шлемы кучей громоздились в углу, отчего в каюте сразу сделалось тесно.
— А что, неясно? — Юлька, судя по тону, пребывала в воинственном настроении. — Собираю Даську в дорогу. До отправления меньше часа, не хотелось бы опаздывать…
Владелец гермомешка мрачно смотрел на приготовления из угла койки. Я подмигнул ему, и кот в ответ широко разинул розовую пасть, усаженную острыми зубками.
— Без нас всё равно не улетят. И что же, тебе позволили его забрать?
Юлька фыркнула.
— Стану я кого-нибудь спрашивать! И вообще, Дасечка — член экипажа «Зари», как и я. Корабль сейчас далеко, возле Титана — кто же ещё должен о нём позаботиться?
— Вот и послала бы его на «Зарю». Сразу после нас туда отправится «Гюйгенс», тоже, между прочим, через «батут» — вот с ними бы и отправила!
— Как ты можешь так говорить! — Юлька возмущённо тряхнула шевелюрой. — Кот, к твоему сведению, вовсе не к дому привязывается, а к своему человеку. И если если тот вдруг исчезнет, может серьёзно заболеть.А у Даськи сразу три таких случая: сначала Мира, в которой он души не чаял, потом Дима, а теперь вот и я улетаю! Видишь, как он исхудал, шерсть клочками вылезает!
Юлька стояла посреди каюты, уперев кулачки в бока. Глаза её сверкали праведным гневом. Я покосился на предмет беседы — на мой взгляд, шерсть у пушистого космонавта в полном порядке, да и худобы особой незаметно. Впрочем, я не кошатник, могу ошибаться….
— Не угробили его в «звёздном обруче» — так решили добить здесь, на станции? — Юлька продолжала накручивать себя. — Нет уж, хватит с Дасечки этого дурацкого «Лагранжа», да и вообще Внеземелья! Вот вернёмся — отдам его Мире, пусть поживёт в своё удовольствие, как нормальный кот — без невесомости, гермомешков и всяких там тахионных зеркал!
Я понял, что дискуссию пора сворачивать — ещё немного, и мне достанется от коготков обоих. Тем более, что на Земле, в комплексе «Астра» уже подрастает хвостатая смена, готовая взять на себя заботу о психологическом климате на объектах как Ближнего, так и Дальнего Внеземелья.
Я что, спорю? — я примирительно выставил перед собой ладони. — Бери, если хочешь, кто тебе мешает? Давай, пакуй его в гермомешок, а я пока схожу за багажной тележкой — сами мы всю эту кучу барахла не утащим…
Беспокоился я напрасно. Вернувшись к каюте с обещанным транспортным средством, я застал там всех юниоров с Леднёвым. Они расхватали наше имущество и мы всей толпой отправились к «лифту», переправившему нас с жилого «бублика» на служебный, в зону нулевого тяготения. Уже в шлюзе, перед самой посадкой в лихтер, Оля Вороных всучила Юльке свёрток с бутербродами и своими фирменными слойками –будто мы собирались отправляться куда-нибудь на поезде дальнего следования в одного из московских вокзалов. Кстати, подумал я, надо бы, как только освоимся на Земле, сгонять в Свердловск, в гости к Крапивину и его «Каравелле». И обязательно на поезде, чтобы вдоволь насладиться стуком колёс, проплывающими за окнами берёзками, полями, полакомиться отварной картошкой и жареными цыплятами, приобретенными на остановках у бабушек в платочках. Лучшего способа изгнать из разума и организма усталость от Внеземелья придумать невозможно — никакие пляжи с пальмами или горнолыжные курорты этого не заменят, проверено…
VI
Из записок
Алексея Монахова
'…Как всё-таки уменьшилась Солнечная Система! Не то чтобы даже уменьшилась — стала ближе. Раньше были робкие вылазки за пределы атмосферы — а тут — грузопассажирское сообщение с луной, системой Сатурна. В ближайшей перспективе марс, на орбите которого уже кружит станция «Скьяпарелли» с увеличенным «батутом» нового типа, вдвое больше своих предшественников на «Гагарине» и «Звезде КЭЦ». А там очередь дойдёт и до Юпитера и до других планет…
Но так далеко заглядывать нет нужды. Уже сейчас путь с «Лагранжа» на Землю, на «батутодром» Королёва подобен авиаперелёту из какого-нибудь Надыма в Москву.
