проверили вдоль и поперёк.
— Каким это образом?
— Почём я знаю каким? Но если бы Ваши весьма прискорбные подозрения в отношении меня, что я этот, демоно… демонистический…
— Одержим демоном.
— Во-во. Они бы меня и на версту не подпустили. Вам есть что возразить на это? Или Вы считаете себя умнее и круче личной охраны императора?
Полковник безмятежно молчал.
— Ну?
— Вы не в конюшне.
— Я знаю где я, господин полковник. У вас там есть артефактная колода по определению уровня. Ну, раньше была.
Повинуясь жесту Шпренгера Дмитрий шагнул к шкафу и достал оттуда колоду, которую водрузил на один из столов.
Без лишних слов я подошёл к колоде и положил на неё руку.
Колода, которая и так была уже со мной «знакома» привычно выдала не очень-то великий свой вердикт — 2/2, то есть потенциал второго уровня (а это немного) и реал, то есть достигнутый уровень, такой же.
Но главное, что наукой этого мира доказано что «попаданец» не может иметь даже первого уровня. Говорят, даже Кротовского в своё время в таком подозревали, но проверка показала, что он настоящий граф.
— Вопрос по мне снят?
— Нет, — тихо, но упрямо ответил Шпренгер. — Как Вы тогда пришли к таким смелым выводам и откуда знаете слова? Что их вообще надо сопоставлять?
— А вот я и рассказываю. Просто Вы меня всё время перебиваете, — я эмоционально взмахнул рукой, как на заседании в суде. Собственно, теперь я вполне владел инициативой в этой беседе.
— Наш граф параноик, — спокойно констатировал я.
— Это не противозаконно.
— Я и не утверждал обратного. Суть в том, что он ни с кем особо не общается. Сидит в своём внутреннем дворике, глушит виски какой-то там односолодовый.
— И?
— Откуда он тогда мог набраться странных словечек своих? М? Вот взять меня. Я общаюсь с бандитами.
— Это чувствуется, — осуждающе подтвердил полковник.
— И «подхватываю» от них какие-то специфические выражения, типичные словечки. С торговцами, директорами, а ещё судьями, прокурорскими работниками, сленг следователей.
— Следователь — это благороднейшая из профессий, — безапелляционно ответил Шпренгер.
— Допустим. Оттуда я могу знать странные слова, даже не имея точного представления о том, откуда они родились. Собственно, так слова и путешествуют по миру.
— А граф, Вы считаете, не мог нахвататься?
— Вот я и задался этим вопросом. Пошёл на Чёрный рынок, — я показал на раскрытую папку, где были вшиты документы. — И купил.
— Купили⁈
— Ну, а что? А что делать, Яков Лаврович? Да, купил секретные документы. Что, есть закон, запрещающий покупать служебные инструкции, которые мне нужны для моей работы?
— Вас об этой «работе» никто не просил. И да, представьте себе, есть такие законы.
— Имперские, — торжествующе ухмыльнулся я. — А в Кустовом их нет!
Шпренгер лишь печально вздохнул.
— И я стал эти брошюры читать. И нашёл там массу забавных совпадений. Когда я, приняв зелья для смены цвета глаз и подкрасив волосы в цыгана, работал водителем, то некоторые странные слова слышал… О чем и написал в доносе.
— То есть, Вы просто провели хорошую работу агента? И заслуживаете поощрения? — нейтрально спросил полковник.
— Вот он время от времени смотрит на меня и как спросит — «фирштейн». А я не знаю, что за зверь этот фирштейн его. Чем он мне угрожает? Что-то на демонском!
— Нет, — устало возразил полковник. — Это на немецком. Вы не учили?
— Английский и чуточку армянского. И то не идеально.
— Двоечник! — раздосадовано буркнул полковник и покопавшись в карманах, достал папиросу. Никому не предложив, он закурил в открытую форточку.
— А когда он звонил мне в очередной раз, угрожать… — продолжил я.
— Очередной раз?
— Я же говорил, то, что он пытается меня время от времени грохнуть, вовсе не тайна, это скорее городская забава такая, только мне она не очень нравится. Так вот. Он меня и спрашивает, что мол я утомил его самовоскрешаться, как какой-то там Йесус.
— Иисус, — поправил меня Шпренгер.
— Ну да, наверное. Я об этом тоже написал.
— Видел, читал.
— Тоже ошибся?
— Не совсем. Это уже подозрительно. Но услышьте меня! В последнее время, барон, с ним не происходило ничего особенного. Поймите, молодой Вы и ретивый, демонизация всегда означает резкую смену траекторию жизни, модели поведения, достижения или разрушения, открытия или провалы.
— Это поэтому Вы меня подозревали?
— Ну, Вы за последнее время сильно отошли от того, что написано у Вас в досье. Вас трижды арестовывали за пьяное хулиганство.
— Не было такого.
Я не знал пытается он меня «подловить» на деталях моего прошлого, которые я должен был бы знать или прошлого меня и правда арестовывали, но стоял на своей невиновности.
— Так написано в Вашем деле, — улыбнулся он лукаво.
— А Вы киньте моё дело бакланам, пусть они его полное на… срут…
Полковник побагровел, а Дмитрий с трудом сдержал смех. По-моему, Константин его тайком пнул.
— Меня Предок заставил бросить пить. Вот я с тоски и работаю.
— Купили машину, дом, прииск у Вас, акции ещё двух предприятий?
— Ну да, такое есть. Китайцам помогаю.
— Служите их подставным лицом.
— Я не говорил, что честно работаю.
— Подделка документов, подкуп, взятки, обман, ложь, угрозы.
— Я хороший адвокат.
— Хороший?
— Хороший адвокат с чистым сердцем. Это вольный город, полковник, тут все так работают, просто отсутствие развлечений и некоторые угрозы со стороны Филина меня ускорили. Знаете, я ведь Вас не боюсь.
— Я заметил.
— А Филина своего очень боюсь. Как тут не станешь работать? Короче, никакой мистики со мной нет, сплошное насилие над моей личностью. А по Вьюрковскому…
— А у него в обозримых двадцати годах нет изменений в линии поведения!
— А если это произошло раньше?
— Что?
— Как это вообще работает? Как демон, заражение… Как оно происходит?
— Вообще-то, Аркадий, у Вас нет допуска к подобному… Но признаки есть. Попытка убийства, самоубийства, тяжкой болезни, смерти в случайных обстоятельствах, потрясение, граничащее со смертью. У Вас, допустим, было потрясение, Аркадий?
— Опять Вы про меня? Было у меня потрясение. С офигенным риском для жизни. Я кучу денег проиграл бандитам, да ещё и должен остался. Очень,
