недели. — Мы уже десять дней не виделись. Я соскучился. Очень. Прилетай на несколько дней. Вечером в субботу или утром в воскресенье, а улетишь обратно в среду.
— Кирилл, я…
— Настолько страшно было в самолёте? — решает он.
— Терпимо. Кирилл, много работы, в конце мая тестирование, в колледже вычитываю последние часы.
Мы ещё о чём-то говорим, почти до одиннадцати ночи. Но и после я долго не могу уснуть. Мне удалось собрать и склеить разбитый сосуд внутри себя. И шипы уже не так царапают сердце. Но драгоценный мёд всё ещё сочиться прозрачными, как слёзы капельками, и я плачу в подушку. Кирилл даже представить не может, насколько мне не хватает тепла его тела рядом, золотистого блеска глаз, такого родного, чуть хриплого сразу после пробуждения голоса. И дело совсем не в физическом желании моего тела. Он хотел подарить мне изумруды, но я отказалась. От взятого в нагрузку одиночества, я отказаться не могу. Оно само пришло и без спроса улеглось на мою кровать. Просыпается со мной по утрам, варит кофе и ходит на работу. Наблюдает, как Васька метит машину соседа, а тот замахивается на кота палкой колбасы. За Ваську вступается престарелая Мария Ивановна и Игорь, погрозив дворовому хулигану всё той же колбасой, под строгим взором старушки, поспешно прячется в недрах подъезда. Наверное, скоро я даже разговаривать начну с одиночеством. Как жаль, что оно бесплотно и не принесёт мне с ванной влажное полотенце, чтобы утром я не проснулась с красными глазами. И Кирилл точно не подозревает о таком своём подарке. Конечно, ведь мы ничего не разрушили. Мы создали. Основали приют в моём сердце для ничейного, бездомного одиночества. Всё, что мне остаётся — холить его и лелеять. Как жаль, что в отличии от котов, на одиночество не бывает аллергии.
Глава 37. Приехал к тебе
Наступает новая неделя. Кирилл по-прежнему пишет, но звонит только в среду. И я выдыхаю после того, как мужчина отключается. У него никого не было. И я не знаю, радоваться мне или реветь белугой. Скоро очередные выходные. Что я услышу в следующий раз: «Знаешь, Софи, я здесь ужинал с женщиной. Мы понравились друг другу. Она пригласила, и я не отказался. А как спала ты»?
В пятницу я специально убираю телефон как можно дальше от глаз. Не хочу знать, слышать и видеть. Есть совсем не хочется. И, хотя день был тяжёлым в плане работы: целый день уроки в колледже и три по ноутбуку, я знаю, что быстро не усну. Набираю воду в ванну, наливаю пены и целый час лопаю пузыри. Когда заканчиваю мыться, мне кажется, что звонит домофон. Но я никого не жду. Игорь опять забыл ключи? Пусть позвонит другим соседям. Неторопливо ополаскиваюсь душевой лейкой, вытираюсь мягким пушистым полотенцем (не зря купила дорогой кондиционер) и слышу звонок уже в дверь. Нет. Не Игорь. Последнее время он к моей двери просто так не подходит. Заворачиваюсь в другое полотенце и подхожу к двери. Смотрю в глазок. Точно сосед.
— Игорь, что-то случилось? Я не одета.
— Открой на минуточку. Я, это, беспокоюсь. Звоню, звоню, а ты всё молчишь, — доносится соседский голос.
— Спасибо, конечно, за беспокойство, — вежливо благодарю я. — Всё хорошо.
— Софиюшка, открой. А вдруг у тебя кто-то есть? Я же не вижу, что там у тебя происходит. Мне теперь всякое мерещиться будет.
— Я открою, только оденусь. Подожди немного, — как Игорь себе хочет, но в полотенце я перед ним стоять не буду. Самой противно.
Возвращаюсь в ванную, промокаю волосы, надеваю ночную рубашку и халатик. Может, ещё и джинсы сверху натянуть? В дверь снова трезвонят. Неужели сосед действительно волнуется? Выхожу и открываю замок. Игорь всё ещё топчется перед дверью, но из-за его плеча появляется ещё одна тень. Я даже пугаюсь, пока не узнаю Кирилла.
— Спасибо, — буркает тот в сторону Игоря.
— Софиюшка, — сосед переминается с ноги на ногу. — Вы тут… это… Может, тебе помощь нужна?
— Кому, мне? — рявкает Воронцов. — Сам справляюсь!
— Не очень справляешься, если тебе не открывают, — не отступает сосед.
— Я в ванной была. Вода шумела, а за ней ничего не слышно, — объясняюсь я.
— А, ну, тогда ладно, — кивает сосед и пятиться к своей двери. — Если что, я рядом, как всегда, всю ночь.
— А телефон тебе зачем? — спрашивает Кирилл, не сбавляя повышенного тона.
— Не знаю. Он где-то на кухне остался. Почему ты на меня кричишь?
— А почему ты мне не открываешь? — всё ещё орёт он. — Ты, вообще, одна?
— Одна.
— Я час звоню и в дверь, и в телефон. Где-то же ты должна была слышать! И что у тебя за внеплановое купание? Ты куда-то собираешься?
Он сбрасывает туфли, оставляет в коридоре свою сумку и быстрым шагом идёт по моей квартире. Сначала заглядывает в ванную, затем на кухню, после чего проходит в спальню. Я, как хвост, хожу за ним сзади.
— Кирилл, а с чего ты вообще решил приехать? Мог и предупредить, что у тебя в Минске дела, — не выдерживаю я. Бегает тут, как муж ревнивый. Пусть ещё под кровать и в шкафах посмотрит. Словно читая мои мысли, Воронцов открывает дверцы шкафа, затем ящик комода, где обычно у меня лежит бельё. Не просто смотрит, перебирает, но ничего нового там не находит.
— Нет у меня никаких дел, — наконец изволит ответить его сиятельство. — Я к тебе приехал.
Он притягивает меня к себе, но не целует, а прижимается лбом к моему лбу.
— Кирилл, ты что, подумал, что я здесь с кем-то?
— Была такая мысль, — признаётся мужчина и наконец-то касается своими губами моих губ. — Я так по тебе соскучился, солнышко. А ты всё время комкаешь разговор, словно я тебе совсем не интересен. Ну, что мне думать?
— Работы много. Последние дни перед тестированием, — бормочу я.
— А я семнадцать дней тебя не видел.
— Видел. Мы же по видеосвязи общались.
— Не целовал, не прикасался, — шепчет он, скользя ладонями по моим плечам. — Я так хочу тебя, Софи.
— Семнадцать дней без секса? Конечно, захочешь, — вырывается у меня.
— Вредное, ехидное солнышко, — вздыхает мужчина и закрывает мой рот долгим и глубоким поцелуем.
Но я больше не хочу говорить. И почему он приехал на самом деле — мне уже совершенно не важно. Мужчина подхватывает меня под бёдра и опускает на край кровати, попутно стягивая мою ночную рубашку. Халатик слетел ещё раньше. С лица его губы следуют по моей шее, плечам и останавливаются
