помощью прозрачного гардероба подвел меня.
Я остановил машину возле небольшого бутика на живописной улице и повел Молли внутрь. Продавец-консультант с интересом посмотрела на нас. Молли выглядела так, словно сбежала с фотосессии, а я в своем темном костюме и галстуке был похож на ее бухгалтера. Мне нравилось одеваться как респектабельный бизнесмен, когда я приезжал к матери. Я надеялся, что так она забудет, кем я был и что делал, но это никогда не срабатывало.
— Что мы здесь делаем? — спросила Молли, подозрительно оглядывая бутик.
— Покупаем тебе одежду, которая не будет вызывать у меня желания обезглавливать людей, когда мы идём по улице, — пробормотал я, шагая прямо к стойке. Я указал одной из приближающихся ассистенток на стопку джинсов и водолазок. — Принесите мне это в ее размере, — сказал я ей. — Переодевайся, — обратился к Молли.
Ассистентка заколебалась.
— Какие из них мне взять?
— Все, — отрезал я и сел, чтобы проверить свой телефон.
Молли бросила на меня любопытный взгляд, прежде чем отправиться за девушкой переодеваться.
У меня было пять электронных писем, требующих внимания, и сенатор, подающий надежды, который просил об услуге. Бизнес братвы процветал, а я никогда еще не был так рассеян. Молли и Николай были достаточным отвлекающим фактором, не принимая во внимание нелепый брак, на котором настаивал мой отец.
Я был измотан постоянным давлением со стороны Виктора, и больше всего на свете мне хотелось оказаться в своей квартире с Мэллори. Я был не из тех донов, которые получают удовольствие от власти или престижа. Мне не нравился такой образ жизни, и единственными людьми со всей братвы, к которым я относился терпимо, были Макс, Иван и Петр.
В один прекрасный день — и он наступит очень скоро — все изменится.
Я убрал телефон и посмотрел на часы. Какого черта Молли там делала? Я встал, направился в примерочную, расталкивая любопытных продавцов, и отдернул занавеску, входя внутрь.
Молли резко повернулась, открывая мне прекрасный вид на ее восхитительное, нежное тело в нижнем белье, которое я выбрал: белое кружево с вышитыми по нему крошечными розовыми цветами. В то время выбор чего-то, что, как я знал, возненавидела бы Мэллори-подросток, казался мне насмешкой. Тогда она предпочитала рваные чулки в сетку и черный лак для ногтей. Теперь же это казалось уместным. Вопреки ее браваде и фасаду крутой девчонки, Мэллори была девственницей в двадцать пять лет, что было практически неслыханно.
Несмотря на ее рычание и язвительность, она добровольно вошла в мою тюрьму, потому что любила меня и хотела спасти. Она еще не понимала, что спасать было некого. Девственное, почти свадебное нижнее белье подходило этой чистой сердцем, храброй женщине, которая самоотверженно отдала себя чудовищу, чтобы спасти других.
Я задернул за собой занавеску.
— Почему так долго? — пробормотал я, желание сдавило мой пах.
Ее глаза расширились, а пульс на горле затрепетал.
— Я складывала слишком большие размеры.
Я развернул ее, положив ее руки на зеркало так, чтобы она смотрела на себя, и пристроился у нее за спиной.
— Вот как? — я отвел в сторону длинную прядь ее волос, чтобы обнажить шею. Мои губы тут же сомкнулись на ее бледном горле. — Ты хоть представляешь, что я хочу сделать с тобой, видя тебя в этом?
Молли покачала головой.
— Это заставляет меня хотеть испачкать тебя — осквернить идеальную маленькую принцессу, — прошептал я ей на ухо.
Я обвил руками ее бедра. Мои покрытые шрамами, огромные, татуированные руки выглядели неуместно на ее теле. Слишком большие, слишком грубые, слишком жестокие. Я наслаждался этим зрелищем. Чернила на моих предплечьях казались темнее на фоне ее кремовой кожи. Молли была хорошо знакома с моими татуировками на руках, но остальные части моего тела она видела только в темноте. История жизни членов братвы писалась по коже, а моя плоть рассказывала не только о моей истории, но и моем положении в братве.
Я провел руками вверх по ее животу и поднялся к лифчику. Кружево было таким тонким, что я мог видеть розовые соски. Я сильно ущипнул их, а затем успокоил мягким поглаживанием. Она выгнула спину и прижалась попкой к моей промежности.
— Я хочу оставить на тебе засосы, согнуть и пометить тебя своими зубами и ногтями. Я хочу забрызгать твою кожу своей спермой и втереть ее как увлажняющий крем, чтобы ты пахла мной.
Она вздрогнула, когда я опустил одну руку вниз, чтобы проникнуть в ее трусики, а другой поднялся к шее. Я обхватил тонкое горло и слегка сжал.
Молли застонала, когда мои пальцы погрузились в ее влажные складочки.
— Продавцы услышат нас.
— Пусть. Они не посмеют вмешаться. Ты хоть представляешь, насколько ты мокрая? Ты разгуливаешь, отчаянно желая, чтобы тебя трахнули в любую секунду, — заявил я, темная ревность растеклась по моим венам.
— Только когда ты со мной, — выдохнула она.
Ее мягкое признание успокоило мое мертвое сердце в груди. Я улыбнулся, прижимаясь к ее коже.
— Хорошая девочка. За это ты можешь кончить до того, как мы уйдем отсюда, — грубо сказал я ей. — Но у тебя есть время только до того, как постучит консультант, так что тебе лучше поторопиться.
Я медленно начал водить пальцами по ее клитору, и она потерлась об меня, как кошка. Похоже, она поверила мне на слово, потому что ее руки потянулись к своим сиськам, идеально подчеркнутым в бюстгальтере с полуоткрытыми чашками, и стали ласкать их, пока я трогал ее пальцами. Она толкалась бедрами, ловя мои прикосновения, желая двигаться быстрее, чем я позволял. Я подавил ухмылку, услышав приближающиеся шаги по кафелю снаружи. Молли, должно быть, тоже это услышала, потому что издала лихорадочный, измученный звук, прежде чем схватить меня за запястье. Она подталкивала меня двигаться быстрее, и терлась, пока не запульсировала вокруг моей руки. Я зажал ей рот рукой, и ее глаза метнулись к моим.
— Никто не услышит звуки твоего оргазма, кроме меня. А теперь держи свои чертовы глаза открытыми и смотри, как ты кончаешь мне на руку.
Она задрожала в моих объятиях, потеряв всякий контроль над собой, когда раздался стук.
— У Вас все в порядке? Вам нужно что-нибудь еще? — раздался голос продавца.
Я смотрел, как Молли медленно приходит в себя.
— Нет, — грубо ответил я, помедлив, чтобы выровнять свой голос. — У меня есть все, что мне нужно, прямо здесь.
В закусочной я наблюдал, как Молли вытягивает руки над головой.
С румянцем на лице, в джемпере с высоким воротником и слегка мешковатых
