они бьются друг о друга, как воюющие волны в цунами.
По моему телу пробегает искра. Такую же волну силы я почувствовала той ночью, когда Датч застал меня в раздевалке в образе моей второй половинки.
В тот вечер он не узнал во мне Каденс Купер, стипендиатку, которую он грозился выгнать из Redwood. В тот вечер он увидел девушку, на которую хотел произвести впечатление.
Он стал гораздо менее колючим и резким. Он был почти мягким, когда говорил со мной, почти уязвимым в том, чем делился со мной. А я стояла там, зная, кто он и кто я, и что эта информация означает.
Я стояла там, и у меня была власть.
Наконец-то.
Я могла управлять, а не быть управляемой.
Знает Датч об этом или нет, но то, что он разозлился на то, что я могу заинтересоваться Солом, показывает, что в его броне есть щепка. В моих руках появляется кинжал, и я буду лелеять эту возможность замахнуться.
— Как бы ты ни думал, что контролируешь меня, можешь ли ты контролировать Сола? Что, если я скажу, что он мне нравится, а я ему? — Дразняще шепчу я.
Пусть он погрязнет в своей ревности. Пусть печется в собственном гробу. Почему я должна его спасать? Почему я должна показывать ему, что мое тело жаждет его, как цветы жаждут солнечного света?
Датч смотрит на меня сверху вниз, и в его глазах раннее утреннее солнце сверкает, как адское пламя. Его челюсть сжимается, а мышцы напрягаются так сильно, что я могу отправить его в космос одним щелчком пальцев.
— У тебя есть чувства к Солу? — Шепчет он.
— Может быть.
Я не даю ему выхода. Он столько раз загонял меня в угол, заставляя столкнуться с теми частями себя, которые я никогда не хотела выпускать на волю. Теперь моя очередь.
Датч проводит большим пальцем по моей нижней губе, дразня боль, которая срывается с моих губ.
— Хорошая попытка. — Рычит он, как зверь.
Мое сердце бешено колотится.
— Твое тело не лжет, даже если ты лжешь, Брамс. Ты хотела меня с первой минуты, как только увидела, не так ли? И какая-то часть тебя не может с этим смириться. Так же, как и я.
Мое дыхание вырывается из груди, и, хотя мне хотелось бы быть сильнее, колени подгибаются от жара.
Датч говорит таким мягким голосом, что я думаю, не привиделось ли мне это, и произносит: — Продолжай говорить гадости о других мужчинах, и, может быть, я действительно женюсь на тебе.
Мои глаза расширяются.
Его глаза сужаются от злости.
Я отшатываюсь назад, уверенная, что он играет со мной или пытается одержать верх. Но глаза Датча неотрывно следят за моим лицом. Он не сдвинулся ни на дюйм, не взял свои слова обратно. Не добавляет ни одного колкого замечания.
Дверь в коридоре открывается и захлопывается.
Мой взгляд устремляется в ту сторону. Я спешу мимо Датча и снова хватаю веник, сердцебиение заглушает все мои мысли.
33.
КАДЕНС
Кто-то заглядывает в класс, видит меня, прижавшуюся к стулу, и говорит: — Привет.
— А! — Кричу я.
— Вау. — Серена вскидывает руки и откидывается назад. — Не хотела тебя напугать.
— Серена, что ты здесь делаешь?
Я быстро моргаю, выпрямляясь во весь рост.
— То же, что и ты. — Она показывает на веник и совок. — Я думаю. Если только ты... на самом деле не пришла на тайное свидание с Датчем Кроссом. Потому что в таком случае мы не были здесь по той же причине.
— Я не была — мы с Датчем не...
— Да, очень убедительно. — Она запрыгивает на стол, раскачивая под ним ногами. — Я увидела, как вы двое занимались... чем бы вы ни занимались, и подождала, пока он уйдет, чтобы поздороваться.
Я поднимаю веник и ставлю его у стены. Повернувшись спиной, я успокаиваю свои дрожащие руки. После того как Датч, по сути, пригрозил жениться на мне, он ушел, забрав с собой свое пугающее, подавляющее присутствие.
Я очень надеюсь, что не увижу его сегодня, иначе могу потерять контроль над собой и нанести удар ногой прямо ему в лицо.
Жениться? Неужели он думает, что такое серьезное дело — это игра?
Я видела, через какой ад прошел мой отец, будучи женатым на наркоманке. По мне, так это мама свела отца в могилу.
Не знаю, кто из нас убил бы другого, но вечность с Датчем отправила бы одного из нас в землю раньше времени.
Сдерживая эмоции, я поворачиваюсь к подруге и пытаюсь скрыть, как я потрясена.
— Так вот почему я не видела, как ты убираешься после школы. Ты знала об этой маленькой хитрости и не поделилась?
— Прости. Не думала, что тебе будет интересно. Вставать в такую рань — мучение. Не все на это способны.
— Верно. Сегодня утром мне было трудно открыть глаза. Возможно, я начну дремать на уроках.
Она тоже улыбается, но на этот раз немного печально.
— Я начала приходить сюда рано со второго курса. Убираюсь до того, как все приходят, и мне не мешают идиоты, пока я работаю.
— Умно.
Мы обмениваемся улыбками.
— Намного легче любить Redwood, когда в нем никого нет. — Ее глаза блестят. — Иногда я снимаю обувь и просто... — Серена делает движение вперед: — Катаюсь по коридорам в носках.
— Звучит эпично.
Серена опускает пальцы в карман и начинает щелкать крышкой зажигалки. Я заметила, что теперь она делает это чаще, чем раньше, и мне кажется, что это означает, что она доверяет мне больше, чем позволяет себе.
— Нашла?
— Нет, это новая. — Она разочарованно вздыхает. — Я потеряла другую. — Сунув зажигалку обратно в карман, она смотрит на меня. — Кстати, я видела видео с твоим выступлением на концерте в эти выходные.
Я застонала и закрыла лицо. — Мне так стыдно.
— Почему? Ты была великолепна. Я имею в виду, я не ожидала, что ты просто... так взорвешься по всей сцене. У тебя действительно есть дар, Каденс.
— Это ерунда.
— Это что-то. — Настаивает она. — Я думаю, ты можешь далеко пойти. Может быть, до собственных продаваемых театров и фортепианных альбомов, разве они называются фортепианными?
— В наши дни композиторы распространяют свою музыку так же, как и
