недотрогой можно считать за огромный прогресс. Следующие две недели, порядком подзабив на все остальное, я усердно трудился над квестом «соблазни свою милашку». Тем более теперь практически каждый день мы занимались у нее. Реально, занимались: я помогал ей с заданиями от репетитора, чтобы освободить побольше времени уже на свои задания, к которым Дана приступала с рвением прилежной ученицы. Щупала, гладила, ласкала каждый кусочек моего тела, который вызывал у нее интерес — до самого интересного, правда, пока не добралась, но попой уже вовсю елозила поверх моих брюк.
В уютной обстановке ее комнаты, где ей было гораздо легче расслабиться, я мог усадить ее себе на колени и уже беспрепятственно шарить под одеждой. Вернее, сначала с препятствиями, но с каждым днем все больше становилось можно: расстегнув пару верхних пуговиц, так что оказывался виден лифчик, нырнуть под блузку, огладить упругие холмики груди, играючи поскользить по нежной ложбинке; забравшись под подол, дразняще поводить между ножек, потискать ладонью теплую попку. С каждым днем мы словно на ощупь шли друг к другу. Однако снять хоть один предмет одежды, проникнуть под лифчик или забраться — хотя бы пальцем — в трусики, до кромки которых я уже успешно добирался, их упрямая хозяйка мне еще не позволяла, и периодически срабатывала прежняя сигналка.
— Рома, руку, — бормотала моя милашка.
— Проще отпили, чем останавливать, — бормотал я в ответ.
— Нет, я люблю… твою руку…
— Я тоже… твою попу…
— И все? Только попу? — томная нега куда-то делась, и Дана смотрела мне в глаза уже с иронией.
— И руку, — исправил я оплошность, целуя ручку. — И губы, глаза, и вообще все…
— А щупаешь за грудь, — не унималась вредина.
— Так и ее тоже, — хмыкнул я.
— И я тоже все, — улыбнулась она и снова припала к моим губам, пока моя рука продолжала осваивать новые сантиметры.
Что же касается Пирата, однажды нам здорово помешавшего, впоследствии мы таких ошибок не допускали: пес накармливался до отвала и выставлялся из комнаты, и очень скоро он понял, что если я прихожу в дом, то не для того чтобы поиграть с ним. По его обиженному взгляду порой читалось, что если б мог, сдал бы меня ее папаше, но тот относился к нам примерно одинаково — с единственной разницей, что лохматому паршивцу дозволялось спать в комнате дочери, а мне — нет. Хотя я и не планировал спрашивать разрешения.
Но пока что все мои визиты заканчивались по одной схеме: мы ставили будильник, затем, увлекшись, его пропускали — еще один поцелуйчик, еще одно объятие, еще одно «Рома, руку» — и вот уже внизу хлопала дверь и раздавался вопль «Дана, ты дома?» После чего я, как вероломный взломщик, крадущий самое дорогое, удалялся по-английски через окно. Из-за ее отца мне приходилось быть этаким Ромео в русифицированной версии Шекспира, где Карпов — это отечественный вариант Вероны — менее раскрученный, но страсти тут кипели столь же бурно.
К слову, родитель Даны уже был не единственным, кто покушался на целостность моих гениталий. С одной стороны, грозили мои подруги, жалуясь, что я все меньше времени уделяю им, и высасывая меня досуха при каждой удобной возможности. С другой — за мои яйца все жаднее хваталась Геля, и в ее обычном «Дана, хватит целовать Рому!», когда она ловила нас в тихом уголке, читалось все больше ревности.
— Может, сдать вас ее отцу? — иронизировала любимая учительница. — Или вообще Катерине… А то слишком сильно плюете на школьные правила…
Ну да, только Геле и говорить про школьные правила. Хотя, надо признать, школьные правила официально не запрещают трахаться в школе — их составители до такого попросту не додумались.
А вообще, сдать нас отцу Даны за последние недели грозилась уже каждая из моих любовниц. Однако не сдала ни одна — даже Влада. Все-таки что-то от их дружбы еще осталось. А может, просто хорошо получила по заднице. Кстати, расставание с парнем, с которым так долго и упрямо отказывалась рвать, она пережила очень легко. А вот сама мысль, что подруга детства хорошенько ей навешала, далась бедной колючке гораздо тяжелее. Громко певшая, что надерет зад другим, она наконец поняла на собственном опыте, о чем поет — и сразу же кинулась искать сочувствия у единомышленниц. Вот только…
Инна: «Не, ну так-то ты сама виновата. Даже если трахаешься с парнем девушки, никогда не надо говорить девушке, что ты его уведешь. Это просто невежливо…»
Влада: «А она, значит, вежливая⁈»
Инна: «Не, ну ей-то как раз респект…»
Влада: «Да она меня чуть не убила!»
Алена: «В принципе, да, она может. Меня как-то загнула так, что полдня кости хрустели.»
Даша: «Да тебя любая может загнуть так, чтобы у тебя полдня кости хрустеть будут!»
В общем, поддержки в этом чате колючка не нашла. Пафосно заявила, что будет страдать, раз ее никто не понимает — и удалилась из чата… на два дня. А потом вернулась, сообщив, что вдохновилась на новый хит. И чего нам ждать — песни «Твоя девушка меня побила?»
Однако Влада дала мне ценный совет:
— Завещание составь. Я-то не скажу, ты мне еще нужен, но ее папочка и без меня однажды тебя грохнет…
Пока же папочка Даны был не настолько везучим, чтобы нас застать — зато мы как-то попались на глаза ее маме. Но вместо угроз моему здоровью, которыми сыпал ее супруг, тут меня неожиданно пригласили попить чай с конфетами и домашним пирогом.
— Как ты на отца-то похож, — разливая горячий чаек по чашкам, с улыбкой сообщила эта добрая хозяйка. — Прямо копия. Только, надеюсь, умнее…
— А вы его знаете? — удивился я.
— Конечно, мы с ним одноклассниками были, все вместе и учились. Он даже одно время встречался с моей лучшей подругой, любовь там была сумасшедшая. Потом мы его еще долго вместе материли… А вот твою маму я толком не знаю, — опередила она мой новый вопрос. — Они уже после школы познакомились…
В тот день мы еще немного поговорили — о моей семье, увлечениях, планах на универ. Вообще, матушка моей милашки и сама оказалась очень милой, а еще уже давно была в курсе наших отношений и не возражала — только попросила не повторять косяков отца (я даже сделал
