в изготовлении десять штук, нужно ещё обкатать их в самом Вершилово на детские болезни, прежде чем лезть в Европу. Кто там такую сложную конструкцию сможет отремонтировать, да и нельзя подрывать авторитет «Пурецкой волости».
Ещё из достижений можно назвать три галеры, что ушли к заливу Кара-Богаз-Гол. Рангоут этих судов укреплён металлической полосой и суда получились и шире обычных лодей и гораздо длиннее. За лето корабелы обещали ещё десяток построить. Сейчас общий флот Вершилова составляет более пятидесяти разных судёнышек, вот на эту цифру и надо ориентироваться пока. Только это будут уже совсем другие пятьдесят кораблей в несколько раз вместительней и быстроходней.
К положительным итогам можно отнести и войну с Польшей. Русские земли вернули и даже чуть чужой землицы хапнули. Ну, это Сигизмунд думает, что «чужой». Пожарский точно знал, что нужно всю Белоруссию, или сейчас княжество Литовское, присоединять к России и полностью очистить эти земли от католических и униатских священников. Никакой Белоруссии возникнуть не должно. Это должна быть обычная русская земля с русским языком и православной верой. Так же потом нужно поступить и с Червонной Русью или Украиною. Это единый народ, который ляхи разделили, и он вновь должен стать единым.
Не плохим достижением года являются и зеркала. Спрос во много раз превышает предложение, но увеличивать производство Пётр не собирался, пусть такая цена держится как можно дольше, нужно поддерживать миф о сложности изготовления зеркал. Меньше будет желающих самим освоить это производство.
Из минусов нужно отметить его головотяпство со школами. Перед самым отплытием провели перепись населения Вершилово, и получилось девять тысяч триста человек, если округлить. В первый класс пойдёт осенью более шестисот человек. Учебники-то напечатаем, а вот здания школ и учителя. Пожарский срочно дал команду к трём имеющимся школам строить ещё три и строить в первую очередь, отложив все остальные стройки. Хуже с учителями. Пришлось собирать всех учёных и раздавать каждому предметы, с арифметикой справились, с географией и астрономией тоже. Математиков и астрономов в Вершилово достаточно. С преподавателями языков ещё проще. Набрались учителя рисования. Хуже всего было, как это не парадоксально с русским языком и со «словом божием». Пришлось просить всё ещё находящегося в Вершилово патриарха Филарета помочь. Договорились. Пётр строит мужской монастырь, а все монахи в нём будут трудиться на ниве просвещения. Всё бы ничего, но это ещё одна грандиозная стройка. Зотов поехал вновь по губернии собирать всех печников и каменщиков с плотниками.
Перед самым отплытием появились в Вершилово оба литератора: и Муромский губной староста Дружина Юрьевич Осорьин – автор «Жития Улиании Осорьиной», и инок Парфён Ожогов. Их Пётр взял с собой. Будет им во время плавания рассказывать сказки и разные истории и пусть они это пытаются превратить в книги. Он уже рассказал обоим «Приключения Буратино» и теперь проверяет каждый день, что господа литераторы «натворили». Пока всё очень плохо. Уж больно слог получается корявый. Ничего. Пётр ведь знает, как должно быть, вот в нужном направлении и толкает писателей.
Событие восьмидесятое
Никита Михайлович Шульга стоял на пристани Белорецка и крестил на добрую дорогу две удаляющиеся лодьи. Эти два кораблика были оставлены в Белорецке на зиму на всякий случай, если вдруг возникнут проблемы с продовольствием и придётся срочно по весне плыть в Уфу за зерном. Но получилось наоборот. Пшеницы и ржи собрали столько, что и себе хватило и ещё и с вогулами менялись на мясо и шкуры. Так что кораблики отправили в Уфу не за хлебом. На одном корабле были чугунные сковороды и горшки, а на втором шкуры животных и дёготь. Шкурки были и пушного зверя и медвежьи и волчьи и оленьи. Всё это жители Миасса и Белорецка меняли у вогулов на излишки зерна и впрок припасённые железные орудия. Сейчас железоделательный завод заработал на полную мощность и ножами, топорами и прочим необходимым жители Миасса себя обеспечивали сами. Вот излишки и меняли на мягкую рухлядь.
Отправленные кораблики должны были доплыть по течению Белой до Уфы и разгрузиться там. Товары, посланные со стрельцами, два выборных жителя должны были оптом сдать тамошним купцам, а взамен накупить ткани и одежды с обувью. Стрельцов Шульга отпускал спокойно. Местные на огромный, по их понятиям, посёлок и не думали нападать, Увачан организовал взаимовыгодную торговлю и вогулы видели в пришельцах не врагов, а скорее помощников в их тяжёлой борьбе за выживание. Племена сменили каменные и костяные орудия на железные, и к мясу, рыбе и всяким кореньям добавили в свой рацион хлеб. Зверя бить стало легче, а за шкурку соболя или куницы можно было выменять зерна на несколько дней для всей семьи.
А вот у самих переселенцев начались проблемы с обувью и одеждой. Ткань ещё не ткали сами, да и кожу выделывать не было мастеров. Никита Михайлович раздал особо нуждающимся даже запасы из обмундирования стрельцов. Ничего, вот доплывут лодьи до Уфы и поменяют там железо и шкуры на одежду и обувь.
Другой проблемой в Миассе были дома. С Петром Дмитриевичем Пожарским перед отъездом его в Вершилово прошлым летом они обговорили, что Шульга к приезду переселенцев построит пятьдесят домов, но оказалось, что строить нужно больше. Во-первых, двенадцать башкир выменяли себе на заработанные, на заводах, деньги местных барышень, и пришлось из общей казармы их отселять в построенные уже частично дома. Кроме того трое стрельцов женились на дочерях переселенцев, пришлось и их в дома селить. Получилось, что домов нужно строить шестьдесят пять. А ещё Шульга решил, что лучше пусть несколько домов простоят год пустыми, чем устраивать потом аврал, потому строили сразу восемьдесят домов. В Миассе уже имелось сто сорок домов и восемь казарм, теперь же получался настоящий город. Только стены нет. Есть небольшой острожек с тремя вышками, но это скорее дань традициям, чем необходимость. С местными родами мир и жители Миасса его нарушать не собираются. Это там, в Сибири, казаки выбивают из местных народов ясак, здесь за железо и зерно вогулы всё приносят сами.
А ведь в каждый дом нужно две печи. Нужно накопать кучу глины и песка, слепить кирпичи, да потом их ещё и обжечь. Пока не начались сельхозработы все жители Миасса, почти, превратились в печников, даже детей начиная с десяти лет к этому делу привлекли. И ведь никто даже и не подумал вякнуть, мол, это дело не наше. Все помнят, как их встречали. Тогда всем миром помогали им, теперь долг платежом красен.
Вместе с домами решено
