Слезы потекли у меня по щекам. Мне нужно было что-то сказать. Сделать что-нибудь. Время убегало от нас.
– Они заперли тебя? – ее голос был еле слышен, так сильно она рыдала.
Я покачала головой.
– Я здесь с несколькими друзьями, мы хотим знать, что происходит. Зачем вы здесь, если вы якобы потеряли рассудок?
Агния обхватила прутья решетки и подтянулась на них. Ее лицо предстало перед моим так внезапно, что я невольно отпрянула назад.
– Послушай меня. Ты должна бежать! Если у тебя есть друзья, то они могут помочь. Ты не можешь доверять никому, кто связан с Омилией, только тем, кому есть что терять. Кого шантажируют. Делай то, что должна, а потом оставь всех и беги. Это не жизнь, – она пронзительно посмотрела мне в глаза. Светло-карие с золотыми точками.
– Я должна знать… Я… Я должна знать, что происходит. Почему я узнала о вашем существовании только несколько недель назад, – выдавила я сквозь слезы. Я хотела, чтобы она прикоснулась ко мне, чтобы она сказала мне, что все будет хорошо, даже если я уже давно не верила в это.
– Посмотри на меня! – крикнула она, прижимая лицо к металлу. – Что стало со мной. Ты этого хочешь? Ты хочешь закончить так же?
Невероятное чувство дежавю овладело мной, но боль стерла любую разумную мысль.
– Что они с вами сделали?
– Что они сделали с тобой, Киана? – прошептала она, и холод в ее голосе исчез.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы заговорить.
– Я в порядке. Со мной все в порядке, и я вытащу вас отсюда.
С прищуренными глазами она посмотрела на меня.
– Забудь о нас. Забудь обо всем этом. Сделай мне одолжение и исчезни. Никогда не оглядывайся назад.
Хотя боялась сделать все только хуже, я отпустила прутья и коснулась ее руки.
– Омилия близка к тому, чтобы выяснить, каков мой дар. И они почему-то сказали мне, что вы потеряли рассудок. Тот вечер в психиатрической больнице… Нерон просто инсценировал это?
Беззвучно повторила она имя Нерона, в то время как все ее тело напряглось, готовое в любую минуту отразить нападение. Горячий гнев светился в ее глазах, придавая ее лицу что-то животное.
Не знаю, сколько времени уже прошло, но последние слова Уилла эхом отразились в моей голове. Я не могла остаться здесь на всю ночь, как бы этого ни желала часть меня.
– Пожалуйста… Я… У нас не так много времени, – прошептала я.
Медленно протянув руки через прутья решетки, она остановилась всего в нескольких сантиметрах от моего лица.
– Можно? – прошептала она.
Нам было о чем поговорить. С одной стороны, остались намерения Нерона, ложь, а с другой – все годы, которые у нас отняли. Но в ту секунду все стало бессмысленным. Эта женщина, как бы она ни была физически и психически сломлена, являлась моей матерью. Она носила меня девять месяцев под сердцем. Неважно, что случилось после того как я родилась, действительно ли часть ее сошла с ума, была ли история с эйфорией реальной, она оставила меня не по собственной воле.
Кивнув, я закрыла глаза, когда ее пальцы уже встретились с моими щеками. Кожа на кончиках ее пальцев была удивительно мягкой, ее прикосновение – нежным.
– Ты счастлива?
Как я могла быть несчастлива в этот момент?
Я смогла только поднять плечи.
– Они хорошо к тебе относились? У тебя была хорошая жизнь с ними?
Я моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд на ее лице. Нельзя было тратить наше ограниченное время на слезы. Поплакать я могу и позже.
– Они думают, что я мертва, – ответила я. – Мои приемные родители. Они никогда ничего не говорили мне и в последние годы отстранились от меня. Все по приказу Нерона. Они…
– Их шантажировали, – выпалила Агния. – Не сердись на них, они ничего не знали.
– Ты… Ты знаешь их?
Она покачала головой и откашлялась.
– Можно услышать многое даже здесь. Мы никогда не теряли надежды, что они видят… Что они видят его насквозь и доставят тебя в безопасное место. Но если они думают, что ты мертва… – Ее голос оборвался, и она отпустила мое лицо только для того, чтобы дотянуться до моих рук. Чтобы обхватить их.
Запоминай каждую деталь. Сохрани все на потом.
– Значит, это правда? Нерон запер вас здесь?
– Идеологии этого города угрожают такие люди, как мы. И мы были там для него в нужное время, чтобы искупить его собственный грех. – Она улыбнулась, и я увидела девушку в ее чертах, какой она должна была быть, когда была сделана та фотография. В рассказе Карлы она была такой мятежной и страстной, такой жизнерадостной.
– Какой грех? – выдавила я, тут же вспомнив о карте пациента. В этой суматохе я забыла про нашу находку в Сотерии, но теперь все встало на свои места. Мания. Эйфория. Суицидальные мысли. Конверсионная терапия.
– Его запретные отношения с Гайей. С чоем! Худший из всех проступков. – Ее улыбка превратилась в гримасу. Кожа натянулась на скулах.
Мне не хватало воздуха.
– Что, прости?
– Ты все правильно поняла! – она произнесла эти слова, и я слегка съежилась, хотя знала, что ее гнев не относится ко мне. – Он любил ее. Это он сказал Каю. Раньше они были хорошими друзьями, но это связало их еще больше. У них была одна и та же тайна. Любовь. Как будто этот мерзавец когда-либо был способен на это…
Нерон и Гайя. Как это возможно?
Старейшина Идора и старейшина Чоя? С принципиально разными взглядами?
Но карте пациента больше двадцати лет… это было чертовски давно. Должна была быть веская причина для пребывания Нерона в психиатрической клинике. И Гайя… Что я знала о Гайе?
Что еще сказал Лиам о Гайе?
«Должно быть, с ней случилось что-то серьезное, иначе она никогда не заставила бы меня покинуть семью. Она полностью изменилась. Была опустошенной».
Я распахнула глаза. О боже, все совпало.
– Вот почему… вот почему Нерон защищает меня? – вырвалось у меня, когда я снова обрела дар речи. – Он сказал мне, что не хочет наказывать меня за ошибку моих родителей…
– Защищает? – ее хриплый смех рассек воздух между нами.
– По его словам, за мной охотится враждебная организация. Затем я узнала, что Гайя выступает за смешение одаренных.
– Киана. – Ее голос дрожал. – Единственный, кто охотится за тобой, – это Нерон.
– Ч-что?
– Ты – это все, чего у него никогда не было. Ты – будущее, которое осталось от него. Разве ты не понимаешь?
– Тогда почему он должен преследовать меня?
– По той же причине, по которой он держит нас здесь, – она бросила взгляд через плечо. – Зависть.
