из самых тяжелых вещей, которые мне когда-либо приходилось делать, и я буду отсчитывать дни, пока она снова не окажется в моих объятиях.
Поездка в отель прошла в тишине. Дилан забронировал номер люкс, желая, чтобы мы провели ночь вместе, не отвлекаясь ни на что.
Когда мы наконец добрались до нашего номера, он бросил наши сумки у входа и взял меня за руку. Он ведет меня мимо роскошной гостиной через главную спальню, минуя кровать королевских размеров, направляясь прямо к двери, ведущей в ванную. Включив свет, он поднимает меня на белую мраморную столешницу и наклоняется, чтобы нежно поцеловать кончик моего носа.
— Дилан, что ты делаешь?
— У тебя был напряженный день, поэтому мы собираемся принять расслабляющую ванну.
Я киваю. Пока я могу провести остаток ночи с ним, это все, что имеет значение.
— Вот это моя девочка. — Хвалит он. — Оставайся здесь, пока я наполняю ванну.
Этот момент напоминает мне о том, как он заботился обо мне, когда я болела. Его самоотверженный поступок открыл мое сердце для возможности того, что мы можем стать чем-то большим. Невероятно оглядываться назад и видеть, как далеко мы продвинулись с тех пор.
Дилан может считать меня краской в своей жизни, но в моей он — мазок кисти и холст.
Он подходит к отдельно стоящей ванне и включает кран. Пока вода поднимается, опускает в нее лавандовую бомбочку для ванны.
Когда он переключает свое внимание на меня, я сгибаю палец, приглашая его подойти ближе. Я с содроганием выдыхаю, когда он приближается ко мне, его решимость очевидна. Это последняя ночь, которую мы проведем вместе до моего возвращения из Парижа, и никто из нас не собирается принимать ее как должное.
Он располагается между моих ног, крепко обхватывая одной рукой мое бедро, а другой наклоняя мой подбородок. Его шоколадно-карие глаза отражают тоску в моих, передавая наше глубокое желание.
— Я люблю тебя, солнышко. — Это признание свободно льется с его губ. — Ты владеешь моим сердцем и душой, я проведу остаток своей жизни, показывая тебе, как много ты для меня значишь. Независимо от расстояния между нами, ты моя. Сейчас и навсегда. — Клянется он.
Возможно, он не в первый раз произносит эти три слова, но они обретают новый смысл. Я с человеком, который любит меня безоговорочно. С человеком, который дает мне шанс расправить крылья и будет ждать, когда я буду готова лететь домой к нему.
— Я тоже люблю тебя, Дилан. — Шепчу я. — Всегда.
— Ты будешь скучать по моему члену, милая?
Он наклоняется, чтобы погладить раковину моего уха.
— Да. — Простонала я.
Мои трусики намокли от одной мысли об этом.
Он чувственно целует меня в губы, прежде чем отстраниться, я ворчу в знак протеста.
— Не волнуйся. Я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не станешь умолять меня остановиться.
Он встает прямо, на его лице появляется хитрая ухмылка.
Я никогда не насыщусь этим мужчиной.
— Давай разденем тебя. — Говорит он.
Дилан поднимает мою правую руку и протягивает ее через рукав рубашки, а затем повторяет то же самое с левой. Он стаскивает рубашку с моей головы и бросает ее в угол. Через несколько секунд его руки снова оказываются на мне, и он расстегивает мой бюстгальтер. Я очень разочарована, когда Дилан не обращает внимания на мою грудь.
Вместо этого он мягко берет меня за запястья, притягивая к себе, и без труда расстегивает мои джинсы. Он стягивает их и проводит пальцами по бедру, пока не добирается до трусиков, спуская их по ногам.
— Я оставлю их себе. — Говорит он, кладя их на стойку.
Я не могу вынести того, как клинически он раздевает меня, когда я хочу, чтобы он сорвал с меня одежду и трахнул меня до беспамятства. Я сойду с ума, если он не даст мне больше — и быстро.
— Дилан, ты мне нужен, пожалуйста.
— Будь моей хорошей девочкой и бери то, что я тебе даю.
У меня практически потекли слюнки, когда он снял рубашку, обнажив свою крепкую грудь. У него перехватывает дыхание, когда я наклоняюсь вперед, прослеживая каждый рельеф его мышц пресса. Когда я провожу пальцем по V-образной линии, он отступает назад, снимая с себя остатки одежды.
— Дилан? — Стону я в разочаровании.
— Терпение, солнышко.
Он проводит рукой вверх и вниз по своему толстому члену. Я завороженно наблюдаю, как он поглаживает себя, начиная снизу, добираясь до кончика, размазывая капли спермы по головке члена.
— Смотри, что ты, блядь, делаешь со мной, солнышко.
Он смотрит на свой эрегированный член, быстро двигая рукой вверх и вниз по нему. Его глаза греховно темные, челюсть напряжена, ноздри раздуваются. Он выглядит диким, раскованным и полностью моим.
Его темно-карие глаза впиваются в меня, как будто он отмечает меня не одним, а несколькими способами, оставляя мое лицо только для того, чтобы посмотреть вниз, туда, куда направлен его член. Он стонет, прижимаясь к моему входу, и струйки спермы выплескиваются на мою голую кожу, когда он находит свою разрядку. Одной рукой Дилан выжимает все до последней капли из головки своего члена, а другой размазывает ее по моим обнаженным бедрам и киске.
Как будто он — художник, а я — картина.
Великолепный и развратный шедевр.
— Ты моя грязная девочка. — Пробормотал он, прежде чем прижаться своим ртом к моему, впиваясь страстным поцелуем в мои губы.
Его член все еще твердый, он вытирает кончик о мою кожу, а затем одним глубоким толчком входит в меня, его терпение давно иссякло.
О. Боже. Мой.
— Я буду скучать по твоей идеальной киске. — Говорит он гортанным тоном.
Я обхватываю его шею руками, запутывая пальцы в волосах, пока он входит и выходит глубокими, уверенными толчками, наслаждаясь моментом. Я стону от восторга, наслаждаясь тем, что я полностью заполнена его большим членом.
— Еще, Дилан. Пожалуйста, дай мне еще. — Умоляю я.
Он берет мой подбородок рукой, пока без устали вбивается в меня.
— Кому ты принадлежишь?
— Тебе. — Пролепетала я.
— Именно так. Ты моя.
— Навсегда.
Я ласкаю его щеку.
— Чертовски верно. А теперь спроси меня, можешь ли ты кончить.
— Пожалуйста, позволь мне кончить, Дилан. — Кричу я, отчаянно желая облегчения.
— Покажи мне, как ты играешь со своим клитором. — Приказывает он.
Его глаза пылают похотью, когда он смотрит, как я перекатываю свой клитор между пальцами, щипаю его, когда мне нужно что-то большее, чтобы переступить через край. Вскоре мы оба уже несемся к
