- Не злись. Давай уедем.
Давно об этом думал. Устал. От всего, ото всех. Хочу пожить для нас, в удовольствие, без спешки, дел. Просто побыть вдвоем. Рядом.
- Что? - Марина удивляется, до конца не веря в мои слова.
- Давай возьмем и уедем отсюда. Куда захочешь, надолго, можно навсегда. Выбирай страну, город.
- Ты серьезно? А как же бизнес?
- Я сброшу все дела на Даньку, ты же хотела, чтобы я ему доверял, я доверяю. У меня куча замов ему помогут. На крайний случай все можно контролировать удаленно.
- На Данила? - приподымает бровь, а в глазах что-то безумное. Коктейль неверия, но в то же время одобрения.
- Ну, он же мой сын, и не может не справиться? Ему сейчас нужно быть ответственным, жена же, ребенок, - прищуриваюсь.
- Ладно. Хорошо, - касается носом моей щеки, - мы улетим. Вдвоем.
- Вдвоем.
- С тобой все нормально? - прикасается ладонью к груди, туда, где под рубашкой наложена повязка.
- Да.
- Я так переживала, Саша. Очень переживала. Ты просто себе не представляешь как. Ты обезопасил всех кроме себя, Доронин. Понимаешь? Всех кроме себя. Так нельзя. Если бы ты… как мне жить? Ты всегда был рядом. Я не могу тебя потерять, понимаешь, не могу. Я без тебя не умею. Просто не знаю, как это - без тебя, Саша. Я же тебя люблю. Очень люблю.
- Я знаю. Прости меня, - опускаюсь в кресло и тяну Маришу за собой, обхватываю ладонями ее лицо, целую в соленые от слез губы, - мне кажется, что за свою жизнь я столько раз просил у тебя прощения, - качаю головой, - я люблю тебя. Увидел и сразу влюбился. Еще мальчишкой. Навсегда. Все эти годы я часто думал, переосмысливал. Знаешь, размышлял и говорил себе: остановись. Просто остановись. Не получалось. Все, что происходит, это часть меня, от этого невозможно отказаться. Многие ужасные вещи начинают казаться обыденностью. Ты всегда была вправе винить меня. Это я затянул тебя в болото. Не хотел, но …
- Официально заявляешь, что испортил мне жизнь?
- Нет, - улыбаюсь, - это только по непроверенной информации.
- Ничего уже не вернуть, да и разве это кому-то нужно? Куда важнее принять, научиться с этим жить, сделать выводы. Боже, - Марина касается своего лба ладонью, - сколько выводов я сделала за эти годы, сколько потеряла, приобрела. Знаешь, я просто не представляю, что бы я делала без Богдана. Ему ровно столько же лет, сколько было бы нашему ребенку. Так ужасно понимать это…
- В той ситуации, в которой мы находились…
- Ты его видел? Ты никогда об этом не говорил, да и я никогда не спрашивала. Боялась. Всегда очень боялась этой темы. Даже пол никогда толком не знала, мы же не узнавали тогда, хотели сюрприз. А потом я думала, что так будет легче. Скажи мне сейчас, я хочу знать, хочу знать все. Тебе тоже было больно, а я…
- Такое невозможно забыть, - касаюсь пальцами Марининой шеи, - и мне тоже было больно, не так, как тебе. Я толстокожий. Было холодно, так холодно и страшно, маленькое… - обрываю себя. - Это была девочка, - это единственное, что Марина должна знать. Остальное - лишь мои болезненные воспоминания.
- Девочка, - на выдохе, растирая слезы. - Почему мы не смогли пройти через это достойно? Почему все развалилось? Я так злюсь. Ведь можно было иначе, можно же…
- Родная, прошлое должно оставаться в прошлом, - крепко сжимаю ее ладонь, - его нельзя изменить, только сделать выводы.
Солнце за окном почти село. Марина вытерла выступившие слезы, улыбнулась, кивнула. Это тяжело - забыть то, что невозможно начать с чистого листа просто потому, что это неправильно. Начиная с чистого листа, мы открыто даем понять миру, что вновь готовы совершать ошибки и совсем не хотим помнить о прошлой боли, сделанных выводах.
Прошлое должно оставаться прошлым, но не стоит стирать его из памяти ластиком, словно запись в тетради, которую сделали простым карандашом.
Да, мы совершили множество ошибок, страшных, неисправимых. Мы слишком долго были сами по себе, боялись последствий и той агонии, в которую погружались вновь и вновь, стоило нам столкнуться взглядами. Мы были не правы, юны, делали глупости, нам было чуть за двадцать, а впереди было еще столько нового, неизведанного. Нас поглощала трагедия и раз за разом выплевывала на обочину жизни, давая понять, как мы нужны друг другу.
Я так долго ждал, когда Марина станет моей, абсолютно не понимая, что она всегда была таковой. Не важно, что с нами происходило, но она оставалась единственной. Той, ради кого можно свернуть горы. Той, в кого ты влюбляешься раз и на всю жизнь.
Конец
