‒ Лана, знакомься, Ольга ‒ бывшая жена. Алла моя дочь. С остальными познакомишься на месте. ‒ Обе едва заметно кивают, с трудом выдавливая из себя приветствие.
М-да, приятная поездочка намечается… Через полчаса мы в самолёте, и Лис предусмотрительно взял билеты в разных рядах. Облегчённо выдыхаю. Лететь шесть часов, не хотелось бы, чтобы всё это время мне в спину дышали недовольные женщины. Ольга и Алла перешёптываются, то и дело впиваясь в меня взглядом и ехидно улыбаясь. Неприятно осознавать, что следующие две недели единственной темой для обсуждения буду я.
‒ А ты волновалась, ‒ Лис целует меня в макушку, ‒ всё самое страшное позади. Алла приняла тебя спокойно, мнение Ольги меня мало интересует.
‒ Ты говорил, что твоя бывшая живёт с мужчиной?
‒ Уже нет. Он оказался обычным альфонсом, который, добившись желаемого, испарился. Любовь быстро закончилась.
О, нет Лис ‒ всё только начинается. Теперь понятно стремление Ольги отдохнуть «всей семьёй». Прямой, бесхитростный ‒ он даже не понимает, насколько низко готова пасть женщина в погоне за желаемым мужчиной, особенно, когда появляется соперница, перетягивающая на себя всё его внимание. Уверена, что Алла станет рычагом давления на Лиса в умелых руках Ольги.
Самолёт взлетает, а у меня закрываются глаза. Неугомонный мужчина полночи истязал моё тело ласками, будто желал насытиться, предполагая, что свободы действий для наших привычных громких утех не предвидится.
‒ Лана, ‒ чувствую прикосновения к своему лицу. ‒ Просыпайся, Вишенка. Пора выходить.
‒ Уже прилетели? ‒ с трудом разлепив глаза, оглядываюсь по сторонам.
‒ Да. Остались только мы.
Выползаем из самолёта, получаем свой багаж и направляемся в дом Мариты. Ольга с дочерью на заднем сидении. Алла похожа на зверька, который пожирает меня взглядом, кажется, готовая загрызть на месте. Неужели, по её мнению, отец не заслуживает права выстроить свою жизнь заново? Или же, обе женщины рассчитывали, что он это сделает с бывшей женой? Много вопросов, ответы на которые я получу в ближайшие две недели. Если выживу…
‒ Остановимся в Мадриде? ‒ Поворачиваюсь к Лису, чтобы хоть как-то отвлечься от озлобленной пары глаз.
‒ Нет. Мы едем в Алькала-де-Энарес, это около сорока километров от столицы. У нас там поместье, или вилла, или большой дом… В общем, называй как хочешь, ‒ улыбается. ‒ Он старый, принадлежит семье бабушки лет двести.
‒ А сам город?
‒ Примерно двести тысяч жителей, но городок уютный и красивый. Много достопримечательностей, на которые ты просто обязана посмотреть. Кстати, здесь родился Мигель Сервантес, а ещё здесь находится самый старый университет страны.
‒ В который ты обещал сходить вместе со мной, чтобы узнать о поступлении. Помнишь? ‒ Алла протискивается между сидениями, дёргая Лиса.
‒ Помню, ребёнок. Мы обязательно всё выясним. Сходим на днях.
‒ Надеюсь, ты снял нам приличный дом, ‒ хмыкает Ольга. ‒ Я хочу каждое утро плавать в бассейне.
‒ О чём ты? Мы все будем жить у Мариты.
‒ У Мариты?! Алла уточняла, что я не хочу жить под одной крышей со свекровью и твоей бабушкой!
‒ Да? Вероятно, я упустил этот момент, ‒ полуулыбка, заметная лишь мне. Он помнил, но отчего-то не пожелал удовлетворить желание Ольги. ‒ Совсем вылетело из головы. Было много важных дел.
‒ И одно из них сейчас сидит рядом с тобой, ‒ фыркает, а я молча закатываю глаза. Не собираюсь реагировать на её выпады и вступать в дискуссию.
‒ Помнится мне, что последний год, у тебя самой было такое же важное дело ‒ Лёшенька. Ты даже о дочери периодически забывала.
А Лис умеет кусаться, что даёт мне надежду ‒ не позволит Ольге бросаться острыми замечаниями в мою сторону. Он на моей стороне. На нашей. Права была Света ‒ глупо упускать такого мужчину.
Въезжаем в город, который сразу радует чистотой и атмосферой провинциального покоя. В большинстве своём двухэтажные строения, замысловатые деревца и много зелени повсюду. Успеваю крутить головой, чтобы охватить всё великолепие вокруг и словно ребёнок радуюсь всему новому. Останавливаемся на круглой площадке перед большим домом. Выскакиваю из машины, чтобы осмотреться: большая беседка рядом, оплетённая неизвестным мне растением, замечаю край бассейна и розы ‒ неимоверное количество роз всевозможных расцветок.
‒ Сын, ‒ из дома выходит Елена. Обнимает Лиса, прижавшись лбом к плечу и замирает на минуту, пока он что-то ей нашёптывает.
Делаю шаг в сторону. Мы с Еленой знакомы, виделись с десяток раз, когда она появлялась в отеле. Наше общение ограничивалось исключительно приветствием, не более.
‒ Добрый вечер, Елена Александровна. ‒ Ольга растеряна, мнётся, пока Алла обнимается с бабушкой.
‒ Добрый. ‒ Резко и холодно.
‒ Мам, я прилетел не один. ‒ Притягивает меня ближе, обнимая.
‒ Мы знакомы, сын. Давно. Здравствуй, Лана. ‒ Мне достаётся не такое холодное приветствие, как Ольге, но всё же женщина сдержанна в эмоциях. ‒ И в качестве кого у нас гостит управляющий отеля твоего отца?
‒ В качестве моей будущий жены. Без лишних вопросов.
Второй раз за день Лис делает акцент на моём статусе рядом с ним. Снова чувствую себя неуютно, теперь уже под пристальным взглядом трёх пар глаз, готовых испепелить моё хеденькое тельце.
‒ Вопросов не будет, ‒ подтверждает теперь уже, видимо, моя будущая свекровь.
Внутри бьётся нестерпимое желание выяснить, в какой именно момент Лис принял решение и забыл озвучить его мне. Но я ещё не знакома с главным действующим лицом в семье ‒ Маритой.
‒ Элисео! ‒ зычный голос заставляет всех обернуться, а у Ольги, кажется, даже ноги подкашиваются. Так вот, значит, кого ты боишься…
Убеждение, что Лис похож на отца, рассыпается в пыль, когда я вижу высокую, крепкую женщину. Сколько ей лет? По виду за семьдесят, а примерно подсчитав возраст Марка Захаровича и Лиса, понимаю, что глубоко за восемьдесят. Смуглая кожа, крупные черты лица и пронизывающий чёрный взгляд ‒ внук её копия. С минуту рассматривает присутствующих. Нервно сглатываю, когда оценивающая острота замирает на мне и жмусь к Кретову в поисках укрытия.
‒ Познакомишь?
‒ Ба, это Лана, точнее, Руслана, ‒ подталкивает в спину, приближая к Марите.
‒ Здравствуйте, Марита…
‒ Марита. Отчества у меня нет, если ты об этом. Добро пожаловать в семью Кретовых. Всё правильно, Элисео? ‒ между ними происходит немой диалог, а мы все кажемся лишними, нарушающими идиллию.
