Книга Несудьба - Эллин Ти

Ба молчит около минуты, глядя на меня очень странным, задумчивым взглядом. Я не понимаю, что этот взгляд означает, и просто терпеливо жду вердикт. Она, если что, молчать не будет. Сразу выдаст всю правду, не жалея, и дело с концом.

– Бестолковый ты еще мальчишка, – говорит она, и я даже распахиваю глаза от удивления. Ожидал я всего, но не этого. – Она любит тебя, просто такая же бестолковая, как и ты. Но ты хуже. Кто такие вещи девушкам говорит? Она и сама не захотела бы с ним общаться, надо было любить и оберегать, гладить и целовать, а ты что? Наорал, уехал. Это я тебя такому учила? Я так воспитывала?

– Ба, не начинай! – психую, собираясь уйти.

– А ну стоять! Куда собрался? От нее сбежал, от меня убегаешь. Я спрашиваю: кто тебя так воспитывал? Потому что я такой чуши тебя научить не могла.

– Да не нужен я ей, ба, ну что сделать-то?! Я все время давил на нее, делал что-то, пытался, а она только отталкивала, потом, видимо, просто сдалась. Я чуть ли не принудил ее быть со мной. И в конце доказательство: после того, что этот ее дружок натворил и наговорил, она все равно не отказалась от него. Его, наверное, и любит, не знаю!

Эта тема снова выводит меня на эмоции, это невыносимо! Только-только в душе все устаканится, как снова происходит какой-то звездец.

– А если считаешь, что не нужен, значит, плохо старался. Ты хороший у меня, но эмоции твои порой слишком тебе мешают. Она девчушка еще совсем, а ты кричишь, требуешь, как от взрослой. Сам-то давно вырос и мудрости набрался? Позвони и извинись. А дальше решите.

– Нет, – упрямлюсь, хотя, если честно, позвонить ей ужасно хочется. – Я даже телефон не включаю, чтобы не сорваться.

– То есть ты даже не знаешь, звонила ли она тебе?

Киваю.

– Ну точно дурак.

Дурак, да. Какой есть.

– Она все равно в Сочи, ба, обратно я уже точно не полечу, – сдаюсь и пытаюсь успокоиться. Чего я ору-то опять? Еще и на ба. Точно псих.

– Прилетит – забирай ее и никому не отдавай. Точно тебе говорю, любит.

– Заберу, – киваю. – Если другой никто не заберет.

* * *

Еще неделю живу этими мыслями. Ба каждый день читает мне нотации и ругает, как маленького ребенка, заставляя включить телефон и позвонить Алене.

Я упрямлюсь до последнего, просто не понимая, как я позвоню ей после всего, что ей наговорил. Что скажу? Достаточно ли будет извиниться по телефону в такой ситуации? И нужны ли ей вообще мои извинения? Не уверен. Я, баран бестолковый, оставил ее там одну, почти прямиком подталкивая в лапы того, кто только этого и ждал.

Я катастрофический идиот.

Но сегодня утром я просыпаюсь и вижу перед собой телефон. Хотя точно помню, что не доставал его из рюкзака. Телефон стоит на зарядке, и я понимаю, что это ба постаралась, от слов перейдя к действиям.

Ладно… Наверное, и правда хватит страдать и пытаться решить это все, ничего не предпринимая. Я тут уже десять дней, даже Аленка должна была уже остыть, а значит, мы сможем поговорить.

Включаю телефон, сразу же сыплется миллион оповещений. Звонил Палыч, пацаны из команды, какой-то незнакомый номер, Ольга Сергеевна. Куча сообщений в мессенджерах, куча еще каких-то окошек, и я просто вырубаю звук, потому что голова раскалывается от этих пиликаний.

Открываю сообщения и застываю. Аленка звонила мне двадцать четыре раза… Несколько раз в первый день, еще три раза во второй и каждый день по звонку. Она звонила мне каждый день… В отличие от меня, труса, который решил вырубить телефон и забить на все.

Черт.

Я ненавижу самого себя, когда смотрю на оповещения о ее звонках. А потом замечаю окошко из мессенджера с ее именем и ненавижу себя еще больше.

Открываю. Тут огромное количество непрочитанных от всех подряд, и от нее больше всех. Я даже не могу представить, что она там мне писала. Она писала… и звонила. Вот я придурок!

Открываю сообщения. Она писала мне каждый день. И последнее сообщение было вчера. Читаю по очереди, с самого первого. Оно было как раз в первый день. И дальше – по одному в день.

Алена: Не могу дозвониться до тебя. Перезвони, как сможешь.

Алена: Сереж, я волнуюсь… Мне никто не говорит, где ты. Точнее, сказали только, что ты уехал домой, а что стряслось – никто не говорит. И трубку ты снова не берешь. Переживаю, набери меня.

Алена: Меня уволили, кстати. Почти с позором. Так что я дома сейчас.

Алена: А еще… Я выпросила у Оли твой адрес. Полетела сразу к тебе, надеялась поговорить, но тебя не оказалось дома. Я ждала несколько часов, но тебя так и не было, мне пришлось уехать. Я расстроилась. Хотела увидеться, но решила, что нам все-таки не судьба быть вместе, видимо.

Алена: Ты все еще не отвечаешь и не читаешь сообщения, но я хочу с тобой делиться происходящим. Мне сейчас очень хочется поплакать кому-нибудь в плечо, и я решила, что моей жилеткой для слез будешь ты. Когда я еще была на сборах, а ты уже уехал, меня чуть не изнасиловали. Макс совсем слетел с катушек, я так испугалась… Наставил мне целую кучу гематом просто за то, что я не смогла его простить. Я так испугалась… Но ты не волнуйся, я в порядке. Он не успел ничего сделать, мне повезло, что в корпусе был Тимур, он мне помог, доломал нос Максиму. И я не страдала, ты не думай. Ну, если только немножечко. Но сейчас все хорошо. Тебе рассказала – и стало легче. Жду звонка.

Алена: Знаешь, что вспомнила?! Ты не вернул мне кольцо! А обещал вернуть!

Алена: Верни, пожалуйста… Оно мне очень дорого как память. Мы сможем встретиться? Или… не надо. Оставь его себе. Пусть оно тебя оберегает, потому что я все так же волнуюсь.

Алена: Я не спала сегодня. Ты не выходишь на связь неделю, я волнуюсь очень. Позвони мне, пожалуйста, или хотя бы напиши, что ты в порядке.

Алена: Сереж, я так сильно скучаю по тебе…

Алена: Я тебя люблю.

Не может человек испытывать