кофе.
—
Ничего себе — одинокая, — присвистнул Николай. — Один мужик еще в постели лежит, а другой по телефону названивает
пол-ночи.
После этого они не встречались. Лера винила себя в том, что могла бы быть помягче и в тоже время понастырнее, но умом понимала: ничего бы у них не вышло. Она не любила мужланов. Их не переделать. Ну и Тельман здесь сыграл свою роль тоже.
Какие-то кавалеры появлялись и исчезали в ее жизни, но каждый раз Тельман каким-то непонятным образом чувствовал: у нее мужчина в постели. И звонил именно в эту ночь. Хотя до этого мог не появляться очень долго. А Лера просто не брала трубку. Был урок однажды.
Спустя год…
—
Лера, я в Москве, хотел бы увидеть тебя сегодня, — сообщил Тельман, позвонив ей в офис.
—
Так неожиданно…, — она пыталась понять, что чувствует.
Она знала, что рано или поздно они должны увидеться и хотела этой встречи: для того, чтобы окончательно убедиться в том, что ничего в душе по отношению к этому человеку не осталось. Выжженное поле.
В течение этого года она не была одинока… Она была одна, но не одинока, отнюдь. Она никого не любила. Слишком высока была цена за ее любовь.
Порой, в один период времени у нее было два мужчины. И один, неожиданно узнав о другом, был очень оскорблен.
—
Дружочек, но ты же играешь в ту же игру — ты женат! Значит, ты можешь иметь двух, а
быть может и более партнерш для удовольствия и верную жену в супружеском ложе, а свободной женщине это не позволено? Не нравится — до свидания.
Она без зазрения совести знакомилась и расставалась. Не сожалея ни о чем и ни о ком… Достойного не было, а проходящие — на то они и проходящие, чтобы проходить, а не задерживаться надолго. Доставляя временное удовольствие.
—
Я сегодня занята немного, мы не могли бы перенести встречу на другой день? — поинтересовалась она.
—
К сожалению, я завтра улетаю и не знаю, когда вернусь, — произнес Тельман.
—
Хорошо, давай сегодня, — согласилась Лера.
Она ждала его в своей новой, недавно пригнанной из Германии, машине у метро Октябрьская. Она специально выбрала место, удобное ей. Достаточно наездилась по Москве в былые времена, в угоду ему…
Народу здесь всегда много, но она заранее предупредила его, какую машину высматривать. Лера заметила знакомый силуэт, вышедший из стеклянной двери и испуганно озирающийся. Метнувшийся куда-то в сторону… Каким же он показался ей жалким.
«И вот это тот, кого я так любила, ради кого сходила с ума, забывала о ребенке… Какая же я дура после этого!» — первым порывом было сорваться с места и уехать. Через какое-то время дверь машины открылась и она увидело знакомое, смущенно улыбающееся, лицо.
—
Привет! Отлично выглядишь! Поздравляю с покупкой новой машиной, — сказал он, усаживаясь рядом и изучая ее, как будто видел впервые.
—
Привет! — ответила она, нажимая на газ и отъезжая. — А ты все бегаешь, как зайчик, от ментов?
—
Задрали уже… Я приехал всего на пару дней и не хочу неприятностей. Они везде.
—
Мне нужно в магазин подъехать обязательно — это недалеко, на Ленинском. У тебя как со временем?
—
Лерунь, весь вечер я свободен, в твоем распоряжении, — ответил он.
Она лихо вела машину и постоянно ловила на себе его откровенный взгляд, который он даже не удосуживался прятать.
—
Вижу, у тебя все хорошо…
—
Стараюсь… Что у тебя?
Он стал рассказывать, что собирается продолжить учиться, о своих планах, но ей все это было неинтересно. Он ей уже был неинтересен и она знала, что попытается освободиться от него сегодня чем скорее. Она уже все поняла для себя давно, а сегодня лишь утвердилась во мнении.
—
Думаю, тебе лучше остаться в машине, — сказала она, подъехав к мебельному, где изготавливали на заказ кухонный набор. — Я быстро.
После, они поехали на Воробьевы горы — она любила это место. Особенно вечером.
—
Пройдемся? — предложила она, припарковываясь возле обочины.
Они шли в темноте и она пыталась понять: чем же он ее так взял тогда, два года назад? Низкий рост, которого она тогда не замечала, сейчас раздражал ее. Небольшие его ладони, которыми он пытался взять ее руку, тоже. Как я раньше всего этого не видела? Слепая была, вот уж поистине любовь слепа… Он улыбался ей какой-то заискивающей улыбкой, которой она тоже раньше не придавала значения. И, конечно, он сейчас ничем не напоминал ей ее любимого Аль Пачино, а просто дагестанского мужчину. Неуверенного в себе.
—
Как ты живешь? — спросил он.
—
Как видишь, живу… Что ты хочешь знать конкретно?
—
С кем-то встречаешься?
—
Серьезно нет… А так, конечно. Жизнь продолжается…
—
Понятно.
—
А я все еще люблю тебя и забыть не могу. Надеюсь, может когда-нибудь что-то у нас получится?
—
Тельман, вряд ли… Жизнь не стоит на месте, мы становимся другими тоже.
Он остановил ее, повернул к себе и смотрел в ее глаза, отражающие свет фонарей. Он все еще любил ее… Наверное. По крайней мере, в его взгляде читалось похожее чувство. Хотя любовь у каждого разная.
—
Я все понимаю. Что был идиотом, не удержал тебя, такую женщину, доставил тебе неприятности. Но я хочу, чтобы ты знала: никогда, пока я жив, не забуду тебя. Ты всегда можешь положиться на меня…
—
Тельман, не говори ерунду хоть сейчас, — перебила она его. — Положиться как? Где? Где ты был, когда я смотрела квартиру, покупала, ездила с деньгами через всю Москву — благо, Сергей дал человека. Переезжала, стаскивая мебель со второго этажа и заволакивая ее на четвертый без лифта,, Пол-года делала ремонт, воюя с работягами. Благо, в тот период появился человек, который помог мне завершить все дела с ними, а то до сих пор бы жили у меня, как прописанные… Где ты был, когда надо было ехать в Петрозаводск за машиной, которую мне пригнали… Чисто посильная мужская помощь… У тебя семья и она всегда была и будет на первом месте. И Дагестан!
Где ты и где я? Ты понимаешь это? Все кончено. Все кончено было давно и тебе не следовало звонить мне в течение года. Я достаточно натерпелась от тебя за последнее время и я не люблю тебя больше. А сейчас я хочу домой. Извини!
—
Извини ты меня… Я все
