праву. Некоторые офицеры при встрече с патрициями Саганиса, упоминали, что пришли сюда не покорять, а устанавливать союзы.
Подобная практика в нынешнее время не слишком распространена. Виал отдельно отметил, что именно так необходимо вести себя по отношению к побежденному. Сейчас гирцийцы не в том положении, чтобы вызывать гнев саганисцев.
Патрули ежедневно покидали крепость. Десяток гирцийцев, они разделялись на два отряда, к которым примыкали три десятка наемников-степняков. Раз данаям привычней, чтобы варвары их избивали, так чего менять. Впрочем, особой нужды в помощи фризийцев не было.
Горожане старались без нужды не покидать дома. Мародеры встречались, но только в пострадавших от осады районах. После пары публичных казней, днем уже никто не рисковал копаться в развалинах.
Городские рабы продолжали работать, хотя после бунта их осталось не так много. Сами горожане разбирали развалины. Не столько из желания помочь ближнему, уцелевшие вещи распределялись среди выживших. Это ведь не мародерство, нет.
На третий день после осады гирцийцы потребовали лодки. В гавани остались лишь небольшие суда. Их хватило, чтобы перетащить оставленные в заливе лембы. Из лагеря вывезли запчасти, оснастку. Перевозить мачты пришлось посуху. На сильном течении маленькие лодки перевернулись бы.
Эгрегий удивлялся, как гирцийцы справляются с течением. Вроде и лодочки такие же, идут на веслах. Ни одного несчастного случая. Впрочем, без нужды гирцийцы не покидали гавань. В зимнее время в проливе неспокойно. Большие суда, зерновозы устойчивее, их, правда, не видать.
Виал, пока еще был в сознании, очень надеялся, что на востоке покажется десяток зерновозов. Остановив их в Саганисе, удастся решить проблему со снабжением. Не сказать, что ощущается недостаток зерна – население города уменьшилось, а захватчиков осталось и того меньше.
Забитые под завязку зернохранилища всегда успокаивают население.
Перехватив зерновозы, удастся поставить Тритогению на колени. Даже десяток зерновозов с прошлогодним урожаем – существенная недостача для полиса, живущего импортом.
Зерновозов не было. Зато начался ремонт лемб. Существенные повреждения на двух судах, один пострадал меньше всего. С него и начали ремонт, а двумя днями позже гирцийцы отправились на нем на юг. Там, вдоль берегов все еще сновали разведывательные суда синдов.
Издалека они ничем не отличались от данайских. Другая расцветка, смуглые лица на борту.
Посольство гирцийцы организовали по всем правилам. Навтесы и один пехотинец среди них, все в прекрасной броне, без подарков. Письмо «южанам» было составлено от имени Косса Виала, исполняющего обязанностями и прочее-прочее. На самом деле письмо составляли офицеры в коллегиальном порядке.
Предлагали на корабле отправиться Эгрегию, но парень отказался. Он и мог бы выступить представителем навклера. Все же, его друг, товарищ. Опыта у парня не хватает. Хенельгу не взяли по понятным причинам. Она не обиделась, хотя не отказалась бы поглядеть на страну синдов.
Степняки под стенами акрополя не были привязаны к своему лагерю. Они могли приходить и уходить, когда вздумается. Это было сделано отчасти, чтобы они связались с соотечественниками снаружи. Разнесли весть о захвате Саганиса.
А отчасти потому – у гирцийцев не хватило бы сил, чтобы удерживать наемников.
Единственным требованием оставался запрет на грабежи. От чего варвары не могли отказаться. Капису приходилось лично разбираться со случаями, когда варвары грабили данаев.
Таковы обязанности военной администрации, что насаждают гирцийцы в подчиненных поселениях.
Подобная политика имела успех. А двумя днями позже явилось посольство от фризийцев. Или как там эти варвары себя называли. Десяток степняков, выступающих от лица союза племен. Не настоящей федерации, а сходки, устроенной по случаю. Все-таки событие экстраординарное. Степняки не могли не отреагировать.
И пришли познакомиться с новыми хозяевами полуострова.
Косс Виал не мог принимать посольство. Опять работал Капис. В доспехах он выглядел солидно. Эгрегий и Хенельга присутствовали как представители навклера, от навтесов – келеустес и кибернетес с командного корабля. Китор с остатками своих людей присутствовал, но не вмешивался в переговоры.
Видать, встреча прошла хорошо. По крайней мере, в ближайшее время степняки не приступили к излюбленному развлечению. Постепенно окрестные фермы оживали. В Саганис потянулись телеги с продовольствием, а из города ремесленные изделия. Торговля не ожила, жизнь только начала налаживаться. Небольшое оживление успокоило данаев. Они могли теперь забыться в излюбленном деле – торговле, общению на рынках.
Гирцийские патрули старались по возможности обходить стороной площади. На фоне сотен граждан со свитой из рабов захватчики выглядели бы жалко.
Хитрость и предосторожности позволили оттянуть неизбежное. Захватчики даже оплачивали ремонт кораблей – что вообще невиданное дело. И пусть мастеровые без особого рвения чинили те суда, что погубили их город, работа продвигалась. Пришлось Капису и Китору организовать постоянно дежурство возле эллингов, где на стапелях расположились лембы.
Всего пять десятков человек и десяток наемных лучников. Капля в море врагов.
Данаи это видели. Сначала решили, что захватчики так уверенны в превосходстве. Несколько дней подсчетов, пересудов. На стенах появлялись надписи. Рабы их не могли прочитать, не к ним обращались. Зато граждане, идя на агору, останавливались, изучали граффито. Подбирали брошенный рядом уголек и писали свое.
Призывов сбросить врагов в море становилось все больше.
Офицерам все чаще беспокоили навклера. Ситуация накалялась. Вырвать из забвения командира становилось все сложнее и сложнее. Совещания проходили чуть ли не ежедневно. Выхода никто не видел.
Тем более Виал. Он до болезни не знал, как распутать клубок.
Блуждая в темноте, навклер просил товарищей дождаться.
– Случай. Мы только ждем случая, – повторял он из раза в раз.
Сложно убедить подчиненных в своей правоте, когда бледен, а щека и лоб с нездоровым румянцем. Да Виал сам не особенно верил.
– Говорят, – вечером он общался с Хенельгой, – чтобы хорошо врать, нужно верить в это.
– И?
– Брехня. Сказавший это, сам не верил.
Виал старался засмеяться. Не вышло. Проклятая рана на щеке вроде затянулась, хотя намедни ее пришлось прижигать. Из пореза все еще сочился гной. Небольшая припухлость, вроде не страшно, даже незаметно, если снять повязку. Навклера колотила лихорадка. Он потел, не мог есть – по понятным причинам. У Виала наблюдалось учащенное дыхание и сердцебиение. На удивление он сохранял сознание, бреда почти не было. Виал из чистого упрямства
