рану изнутри.
– Сунь тампон в рот, прижми к щеке изнутри. Так спи.
Опять эта кислая гадость. Она буквально разъедала зубы, а теперь еще щеку обжигала. Виал хотел выплюнуть тампон, но Хенельга уже бинтовала его голову. Да делала это так, что челюсти оставались сжаты.
Все равно пора отдыхать. До утра болтать навклер ни с кем не будет. Если чего не случится.
В лагере все спокойно.
Только у навклера начался жар. Проклятая рана не собиралась спокойно заживать.
Сняв повязку, Хенельга критически осмотрела рану.
– Надо лекаря. У данаев…
Виал замычал в ответ. Еще чего не хватало! Если среди пленников пройдет слушок, что вождь чужаков болен, даже при смерти! Только дай повод, закинь хоть один слушок на благодатную почву.
– Понимаю, – кивнула Хенельга.
Что делать, она не представляла. Да во всем лагере гирцийцев не было человека, который спас бы их. Захватчики оказались в ловушке собственного успеха.
Вернувшиеся Китор и Капис не могли решить вопрос.
Виалу пришлось встречать соратников, общаться с ними. Целовать брата ладена не потребовалось. Видя страшную рану на лице навклера, Китор покачал головой.
– Смертельная рана.
– Благодарю за поддержку.
Ответ на сарказм совсем не похож. От каждого слова швы шевелились, нитки врезались в припухлую кожу. Тек гной и сукровица. Хенельга протирала щеку друга, но это мало помогало.
Остальным офицерам пока не сообщили о ситуации с навклером. Виал попросил центуриона и брата придержать сведения.
– В случае чего, вы договоритесь? – спросил навклер.
Китор взглянул на Каписа. Оба кивнули. Последние дни доказали, что они смогут договориться.
Обрисовав ситуацию, Виал попросил их найти способ связаться с варварами на юге. Делать это пришлось Капису, а не Китору. Центурион единственный представитель Государства. Китор не мог ничем помочь.
– Мои товарищи, – ладен пристально взглянул на навклера, – многие полегли.
Виал кивнул. Он сам потерял многих. Промолчал. Иначе будет звучать как оправдание. А навклер не собирался оправдываться. Что бы он ни задумал, как бы ситуация не обернулась, у Китора нет доказательств. И справедливости ради, тот все же признавал в действиях брата холодный расчет.
Ладенов осталось мало. Сильно мало.
У них нет кораблей. Нет припасов. Много раненных. Они полностью зависимы от гирцийцев. Китор – их вождь. Теперь без всяких возражений. Самые сильные, самые смелые из ладенов полегли. Вождь сражался в первых рядах, его руки и ноги изранены, но сам он уцелел. Ему повезло. Просто повезло.
Особое благословение лежит на ладене. Он обзавелся славой, очистил отряды от смутьянов.
– Мефон, великий Хозяин пустоты, царь морской бездны, – заговорил Виал, из щеки потекла соленая кровь, – его замыслы нам неизвестны.
– Потому мы направляем наши жизни, как можем, – согласился Китор.
Ни гнева, ни осуждения. Может, он вообще не понял, какие мысли крутились в голове брата. Сложно разгадать замыслы гирцийца. Китор не пытался. Он поднялся, извинился. Надлежало позаботиться о своих людях.
– Капис, обеспечь, а потом иди к синдам.
Центурион кивнул.
– Не сам. Ты понадобишься в лагере.
– Я понял, командир.
Он не осуждал навклера за то, что теперь все проблемы придется решать другим. На время Виал самоустранился. Для навтесов – командир занимался важными делами, общался с богами и данаями. Для данаев – Косс Виал слишком занят в лагере.
Офицеры знали, что произошло. Старались не беспокоить навклера по пустякам.
Постепенно гирцийцы обживались. Опыт осадных работ у них имелся. Флотским тоже приходилось обустраивать лагерь на чужих берегах. Строили они укрепления – внутреннюю стенку; приводили к порядку местных – пока держится на авторитете Виала.
Патрули поддерживали порядок на улицах. Наемники степняки встали лагерем к востоку от ворот акрополя, заняв площадь у фонтана. Переманить их удалось без труда: мешок серебра сейчас и в конце года. Данаи, оставшиеся снаружи, признали поражение, поняв, что их сограждане стали пленниками.
Не все согласились с этим. Две сотни воинов ушли, собираясь пешком добраться до соседей или соединиться с бежавшим флотом. Их не стали преследовать. Будь, что будет.
– Может, – шутил Виал, – ты все же местный царь?
Эгрегий каждый раз улыбался на эту шутку, не отвечал. Привык к ней.
Невнятная речь товарища его не напрягала.
– А что? Кто проверит. Ты царь. Степняки – твой народ. Скирта ваша столица…
И все в таком духе. Эгрегий уже привык. Понимал, что друг старается занять разум размышлениями. Он отгоняет от себя призрак забвения. Пока в речах не слышно бреда, пока горячка не заставила его заткнуться, пусть.
Кормить навклера приходилось размоченным в вине хлебом с медом. Другой пищи он не мог принимать. Челюсти почти не раскрывались. Мышцы шеи задеревенели, щека разбухла. Вены выступили на бледной коже.
Выглядел навклер жутко. Уже по лагерю пошли слухи. Пока они не влияли на гирцийцев. Слишком они дисциплинированы, чтобы предаваться страхам.
Ежедневно офицеры отсчитывались навклеру. Проверяли его состояние, а так же развлекали.
Между собой офицеры говорили, что выглядит это жутко – труп на кровати. Труп в сознании! Он даже приказы отдает. Осмысленные, причем.
Ничего удивительного. Навклер ведь не простой человек. Великие силы поглядывают на него.
Удалось вернуть корабли, что остались в заливе. Два корабля сильно пострадали, затонули, после удара о цепь. После того, как спала вода в заливе, их удалось поднять. Корабли завели в порт, где начался ремонт. Данаи восстанавливали корабли не особенно охотно, диверсий никаких не предпринимали.
Спокойствие захватчиков при их немногочисленности пугало данаев. За этим спокойствием скрывалась великая сила. А на самом деле гирцийцы обладают удивительным умением – упрямо делать то, что положено. Несмотря ни на какие неприятности.
Незнакомые с этими варварами, данаи просто боялись.
Подобное не могло вечно продолжаться. Должно произойти нечто, что нарушит равновесие.
Глава 13
Все шло своим чередом. Захватчики оказались нетипичными. Даже не требовали того, что могли взять по
