послы Александра, конунга Хольмгарда; Микьяль (Михаил (?). — Ю. Л.) звался тот, кто был во главе их, и был он рыцарь. Жаловались они на то, что делали сборщики даней Хакона конунга на севере в Финнмарке и с востока карелы, обязанные данью конунгу Хольмгардов, потому что постоянно заводили ссоры, грабили и убивали людей. Были тогда совещания о том, как это уладить. У них (т. е. у послов. — Е. Р.) было еще дело — повидать госпожу Кристин, дочь Хакона конунга, потому что конунг Хольмгардов велел им попытать у конунга, не выдаст ли он эту госпожу за сына Александра конунга».[691] В результате договоренности норвежская делегация вместе с русской весной отправилась в Новгород. Из дальнейшего рассказа узнаем, что соседи, жившие на побережье Ботнического залива, превосходно разбирались не только в международном положении Руси, но и во внутреннем положении страны. В «Пергаменте с Плоского острова» сообщается о смуте в Новгороде: «В то время было очень не мирно в Хольмгарде…» Знает источник и о нападении татар на Владимирское княжество: «Татары напали на владения конунгов Хольмгардов».[692] Именно под 1252 г. в Воскресенской летописи читаем: «Того же лета прииде Неврюй, и Котья, и Олабуха храбрый на землю Суздалскую, со многыми вой, на великого князя Андрея Ярославича».[693] Видимо, контакты и сбор информации послами давали в Норвегии весьма полное представление о положении на Руси.
Тесные политические отношения между соседями подтверждаются и описанием одного драматического эпизода, разыгравшегося, видимо, в момент пребывания посольства в Новгороде. Летом того же 1252 г. Русь подверглась нападению татар, великий князь Андрей потерпел поражение. «Бысть же в канун Боришу дни, безбожний Татарове под Володимером перебродишася Клязму и поидоша ко граду к Переяславлю тающеся, наутреи же на Бориш день срете их князь великии Андреи со своими полки, и сразишася обои полци, и бысть сеча велика. Гневом же божиим за умножение грехов наших погаными христьяне побежени быша, а князь велики Андреи едва убежа и приеха в Великии Новгород. Новогородци же его не прияша, он же еха ко Пьскову и тамо бысть немного, ожидал бо бе своее княгини, и он оттоле и со княгинею иде в Неметцкии град Коливан, и оставив ту княгиню, а сам ступи на море во Свеискую землю. Местер же Свеискы срете его и прия его со честью, он же посла по княгиню в Колыван; и бысть ту неколико время и со княгинею во Свеискои земли. Пребыв же паки ту, и потом приде по свою отчину.,»[694]
Из приведенного отрывка видно, что прибытие бывшего великого князя в Швецию было воспринято местными кругами весьма положительно. Это становится еще более ясно, если напомнить, что летописное выражение «местер же Свеискы» имеет в виду герцога Швеции, ярла Биргера, фактического правителя и регента при своем малолетнем сыне — короле Вальдемаре Биргинссоне.[695]Участнику Невской битвы в 1240 г., возглавлявшему шведские войска, пришлось встретиться с братом своего врага. Видимо, действительно установились крепкие связи у владимиро-суздальских князей со Швецией, если, несмотря на страшное поражение, которое было нанесено регенту королевства, он предоставил убежище на территории страны своему противнику.
Очень интересно сообщение другого источника — «Саги о Хаконе, сыне Хакона». Под 1253 г. она сообщает о съезде около Гетеборга для заключения договора между Швецией, Норвегией и Данией: «У Биргера ярла было 5000 человек. Там было с ним много знатных мужей. и много знатных вождей из Швеции. Был с ярлом также и Андрес, конунг Суздаля, брат Александра, конунга Хольмгарда; он бежал с востока от татар».[696] Как видим, через год после эмиграции Андрей Ярославич продолжает пользоваться правом убежища и входит в число наиболее почетных гостей всескандинавского съезда. О его брате, Александре Невском, сага упоминает как о хорошо известной личности, чье имя можно и не расшифровывать читателям. Все это в достаточной мере позволяет утверждать, что в Скандинавии интересовались не только суздальскими мехами, льном, медом, ремесленными изделиями, драгоценными восточными товарами, но и самой Владимиро-Суздальской землей и ее военными и политическими руководителями.
Отметим также, что в исландских сагах, списки которых датируются XIII–XV вв., неоднократно упоминается Северо-Восточная Русь. Они называют города Ростов, Муром, Суздаль. Причем последнее название в ряде источников подразумевает не город, а государство (Suardariki). Эпизод, где Суздаль выступает как самостоятельное княжество, датируется 1222 г.[697]
Владимиро-Суздальская земля была известна не только как страна, откуда шли лен, мех, воск. Ее знали европейские купцы, западноевропейские барды и арабские географы. Она упоминалась и в сочинениях западноевропейских ученых. Название «Суздаль», транскрибированное по латыни «Susudal», неоднократно встречаем в произведении, составленном в конце XII — начале XIII в. очень далеко от суздальского «ополия», в районе венгерской «пушты».
Владимиро-Суздальскую землю хорошо знали на Балканах. Город Суздаль неоднократно упоминается в латинских хрониках, повествующих о приходе венгров из своей камской прародины в долины Дуная и Тиссы. В «Деяниях венгров» («Gesta Hungarоrum»), созданных в 1196–1203 гг., русские называются часто.[698]Источник повествует о походах венгров с Камы через Северо-Восточную Русь, Киевщину и Галичину на Балканы. «Деяния» указывают, что венгры во время переселения покорили Киев, Галич, Владимир (Волынский). В главе седьмой, которая сообщает о начале похода, датируемого 884 или 885 гг., читаем про венгров-переселенцев. «Много дней шли они через пустынные края, переправились через реку Этиль, сидя на бурдюках, как это принято у язычников, и нигде не встретился им путь, который бы вел к городу или человеческому жилью, и не питались они плодами трудов рук человеческих, как было у них обычно принято и утоляли голод мясом и рыбой, пока не вошли в землю Руси (in Rusciam), которую называют Суздаль (Susudal). И юноши их почти каждый день проводили на охоте. Двигаясь таким образом, вождь Альмош со всеми своими (спутниками) вступил в землю Руси, называемую Суздаль».[699] Далее автор описывает поход мадьярских племен на юг и захват Киева. В летописях также указывается, что «идоша Угри мимо Киев горою, еже ся зовет ныне Угорьское».[700]
Венгерский хронист упоминает также суздальских князей наряду с киевскими и галицкими.[701]
В XII–XIII вв. Суздальскую землю хорошо знали в Венгрии. За несколько лет (с конца 40-х по начало 50-х гг. XII в.) венгры шесть раз воевали на территории Руси, помогая своему союзнику князю Изяславу Мстиславичу против Юрия Долгорукого. Часть походов отражена в венгерской «Иллюстрированной хронике».[702]В свою очередь летописи, в том числе и владимирские, полны сведений об уграх, об их помощи русским князьям. В летописи сохранилось послание Юрия Долгорукого
