карие глаза, обращенные на него одного.
Так и стоял священник на безлюдном склоне, раздосадованный и беспомощный, с подковой в руке, как вдруг услышал некий голос, доносившийся откуда-то снизу, от колен Ужаса.
– Доброго вечера вашему преподобию, – произнес голос. – Очень жаль, что вам так не повезло.
Посмотрев вниз, отец Кессиди заприметил маленького нарядного человечка и поймал взглядом отблеск золотой короны. А носил ее не кто иной, как сам Бриан Коннорс, Король Волшебного Народа.
Его слова звучали столь дружелюбно, что святой отец улыбнулся в ответ:
– Ну, в таком случае, пусть вам повезет больше, король Бриан Коннорс, и будьте здоровы! Каким ветром вас сюда занесло?
Король ответил охотно и радостно:
– Парни сказали, что вы спустились по горной дороге, и я прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть вашу неудачу. Я послал за Шоном Ру, нашим кузнецом, лучшего в Ирландии не сыскать. Он должен быть с минуты на минуту, так что не тревожьтесь.
Священник чуть было не сказал: «Благослови вас Бог!», когда у короля вздыбились на голове волосы. Так что отец Кессиди в последний миг сдержался, переиначив свое благословение так, чтобы не повредить владыке Доброго Народа.
– Что ж, – сказал он, – никогда бы вам не знать лиха, пока сами не захотите разбудить его.
– Так или иначе, нынешней ночью никакого лиха не будет, – заверил король, – ведь пока Шон будет починять лошадку, мы усядемся вон там на камнях, раскурим трубки и предадимся приятной беседе да мудрым речам.
Пока король говорил, два одетых в зеленое маленьких человечка стали разводить огонь для ковки. Работа у них шла споро, а тем временем священник и фэйри взобрались на камень и уселись наверху. Тысячи золотистых искр плясали на ветру, мерцающее пламя боролось с тьмой.
Почти тут же раздался чистый и звонкий, радостный звук от наковальни, а среди мечущихся теней дюжина деловитых человечков работали над конем. Одни, одев кожаные фартуки, держали копыто, пока Шон присаживал на него раскаленную докрасна подкову; другие качали меха или подкладывали в огонь свежий хворост; все шутили, смеялись, припевали, дурачились; никто не сказал бы точно, работают они или забавляются.
Раскурив трубки и одарив друг друга кучей комплементов, владыка Слив-на-Мон и священник затеяли серьезную дискуссию касательно удовольствия от охоты на лис, которая перетекла в размышления об удивительных премудростях конных скачек и о том, как опозорились день-и-ночь-рычащие псы Скиббербега.
Отец Кессиди припомнил, как лучший скакун Неда Блейза был избран для участия в скачках за Кубок Коннемары, и в последний момент Нед струхнул ставить на него. Конь же столь преисполнился в сердце своем обиды на недоверие хозяина, что сбросил жокея, перескочил ограду и с высоко поднятой головой помчался домой галопом.
Затем король поведал о великой охоте, в которой участвовали трое судей и двое начальников налоговой службы, а вожак своры Скиббербега, вместо того, чтобы преследовать лису, завел всю охоту через холм прямо на двор Патрика МакКефферти. После этого вся округа пустовала еще две недели.
Так их разговор переходил от одной приятной темы к другой, пока отец Кессиди, хитроумный человек, не спросил – осторожно и вкрадчиво:
– Я слыхал, будто бы до низвержения с небес вы, Добрый Народ, все были ангелами.
Король выпустил изо рта тонкую струю дыма, задумчиво тронул бакенбарды, затем сказал:
– Нет, мы были не совсем теми, кого вы могли бы назвать ангелами. Настоящие ангелы – вовсе не такие, как толкует ваша церковь.
– Так может, вы мне расскажете, каковы же они? – спросил отец Кессиди, весьма удивленный.
– Я подкину вам пару идей, чтобы вы смекнули, каковы они, – сказал король. – Они не любят часовен, они не любят лесов, они не любят океана. Они отличаются от великанов – довольно сильно отличаются – и мастерски лицемерят. Вообще же вы не ошибетесь, приняв за одного из них любую вещь, какую только видели в жизни. Вот теперь у вас есть отличное представление о том, каковы они. И еще я подумал, – добавил фэйри, нахмурившись, – что в вашем приходе есть трое молодых холостяков, которые имеют дурную привычку называть ангелами тех девиц, что вовсе на ангелов не похожи, вовсе не похожи. Будь я на вашем месте, то осудил бы это во время проповеди.
– Ну, я даже не знаю! – протянул отец Кессиди, утаптывая угольки в трубке. – Молодежи следует говорить друг другу подобное. А если молодой холостяк заводит приятные речи с приятной девушкой, и не более, то имеет все шансы так и остаться холостяком. С другой стороны, парень, который стал бы обсуждать со своей возлюбленной, сколько он уберет урожая, вероятно, может к ней охладеть, когда они обвенчаются. Но, впрочем, это не имеет отношения к вашему историческому экскурсу. Продолжайте, ваше величество.
– Ну, я в любом случае терпеть не могу глупости, – ответил фэйри. – Так или иначе, как я уже говорил, там, на небесах, они звали нас Маленьким Народцем. Нас были миллионы, мы держались друг друга, и я был королем им всем. Мы были счастливы вместе, словно птички в одном гнезде, пока вражда не разделила черных и белых ангелов.
С чего все началось, я толком так и не узнал, а выспрашивать боялся, чтобы не оказаться вовлеченным. Я советовал Маленькому Народцу держаться от этого подальше, ибо друзья у нас были с обеих сторон, и мы не желали неприятностей ни с теми, ни с этими.
Я хорошо знал Старого Ника{14}. Более учтивого и более приятного собеседника вам бы не повстречалось – пожалуй, его манеры были даже слишком приторны. Он был тысячекратно благосклонен и любезен к моим подданным, и теперь, когда он низвергнут, я не скажу о нем худого слова.
– А я скажу! – заявил отец Кессиди, глядя весьма сурово. – Я – против него и всех его делишек и козней. Да я ручаюсь, что в конце окажется, что тех, кому он навредил, побольше выйдет, чем тех, кому он помог!
– А я его виню только в одном, – сказал король, – он отвратил от Маленького Народца моего побратима и лучшего друга, Таддеуса Флинна. Случилось же это так. Таддеус был добродушным малым, но чудовищно смелым и столь же вспыльчивым. Стоит мне закрыть глаза, как я вижу, словно наяву – вот он размашисто шагает, в одиночку, склонив голову, с трубкой в зубах, заложив
