– Фи, как грубо, – надменно скривился крайн. – Грубо и примитивно. Но люди вообще примитивны от природы. Не палка в стакане, а роза в бокале.
– Роза? – Голубые глаза Ланки распахнулись от изумления.
В отполированной поверхности парадного стола смутно отражались пять тонких хрустальных бокалов. Бокалы были пусты. Из каждого сиротливо торчала сухая колючая палочка. Палочки господин Лунь наломал тут же, в главном зале, по стенам которого спускались длинные высохшие плети какого-то растения.
– Итак, прежде всего необходима концентрация.
– Ой, – перепугалась Жданка и дернула за рукав прилежно внимавшую Фамку, – а где мы это возьмем?
– Сосредоточиться надо, – прошептала Фамка.
– Именно, – подтвердил крайн, в который раз демонстрируя превосходный слух, – все, что от вас требуется, – это сосредоточиться и наполнить водой свой бокал.
– А роза? – пискнула Ланка.
– Роза должна расцвести.
– Как это делается? – спросила Фамка, любившая четкие указания.
– Не знаю, – усмехнулся крайн, – вам виднее. Главное, сосредоточиться и пожелать.
– Воду неинтересно. Может, лучше вино? – осведомился Илка.
– Хоть сивуху, – последовал равнодушный ответ.
Варка с Илкой переглянулись и дружно хмыкнули. Все было ясно. Очередная уловка господина Крысы: заставить делать заведомо невозможное, потянуть время, а потом объявить, что за полной неспособностью учеников обучение отменяется.
– Прошу, – длинная, затянутая в черное рука взлетела в широком приглашающем жесте.
Фамка честно пыталась сосредоточиться. Илка пялился на пустой бокал, чувствуя себя полным идиотом. Варка залюбовался игрой света в изломах хрусталя, засмотрелся на тонкий замысловатый узор и напрочь забыл, что он здесь делает. Ланка, заранее уверенная, что все это чепуха, думала о розах. Белые, с розоватой серединой, с завернувшимися краями лепестков, прохладные на ощупь…
Грохот, звон, сдавленный крик. Варка очнулся, готовый немедленно бежать. Перед Жданкой среди осколков бокала красовался огромный бесформенный кусок льда. Изо льда сиротливым хвостиком торчала сухая палочка.
– По-твоему, это похоже на розу? – сухо поинтересовался крайн.
– Н-нет, – пробормотала бледная Жданка.
– А по-моему, похоже, – вступился Варка, – ледяная роза, разве не видно?
Крайн поднял кусок льда за прутик, внимательно осмотрел со всех сторон и метко зашвырнул в камин.
– Я не хотела, – испуганно отступила Жданка, – оно само…
Бокал был наверняка дорогой, старинный. Крайн тяжело вздохнул, ушел и скоро вернулся с другим бокалом.
– Вода, – ласково, как тупому малолетнему ребенку, объяснил он, глядя сверху вниз на Жданкину рыжую макушку, – не лед, а вода. Теплая…
О своих словах он пожалел очень быстро. Однако отскочить успел. Варка, стоявший с другой стороны, тоже.
Жданка взвизгнула от боли. Брызги крутого кипятка, внезапно заполнившего хрупкое прозрачное вместилище, угодили ей прямо в лицо. Тонкий хрусталь не выдержал, треснул и раскололся. Кипящая белым ключом жидкость разлилась по столу, губя старинную добротную полировку.
– Во дает, – хмыкнул Илка. Однако он ни в чем не был уверен. Вряд ли нищенке с Болота такое по силам. Скорее всего, это фокусы крайна.
Жданка прикрыла голову руками и шустро шмыгнула за Варкину спину. Укрытие привычное и пока что ни разу не подводившее. Два драгоценных бокала, а теперь еще и стол… И не какой-нибудь, а самый что ни на есть парадный.
Варка, расправив плечи, глядел на крайна с упрямым вызовом. Пусть рыжая дурочка кругом виновата, но наказывать ее он не позволит.
Господин Лунь изучал их как алхимик сомнительный результат очередного разрушительного опыта.
– Прачка, значит… – бормотал он, в задумчивости ухватившись за подбородок, – грузчик с Болота… А ну вылезай!
– Я больше не буду, – пропищала Жданка из-за тощей спины своего защитника.
– Будешь, рыжая. Еще как будешь.
На этот раз господин Лунь принес из кухни медное ведро. В ведре гулко перекатывалось толстое суковатое полено.
– Вот. Задание прежнее. Вода и цветущая роза. Получится – перейдем к следующему упражнению.
– Теперь у нее точно ничего не выйдет, – ехидно заметил Илка.
Крайн молча глядел на него, слегка приподняв левую бровь, ждал объяснений.
– Какие розы… полено-то березовое!
– Посмотрим, – загадочно усмехнулся господин Лунь.
* * *
Однако время шло, а смотреть все еще было не на что. Пустые бокалы стояли на столе ровненьким рядочком, и никаких цветов в них не расцветало. Березовое полено тоже не желало покрываться розами. Запуганная Жданка решила, что прекрасно обойдется без боевой магии крайнов, и даже близко не подходила к этому месту. Илка почти сразу бросил явно бесплодные попытки, предпочитая проводить время в обществе Ланки под тем незамысловатым предлогом, что свет у него не получается, а в темноте сидеть неохота. Варка же целыми днями пропадал неведомо где и даже иногда, чудо из чудес, умудрялся пропустить обед.
Домашние обязанности крайн железной рукой разделил между всеми, увернуться не удалось никому. Фамке досталась только готовка, занятие скучное, но не требующее особых усилий. Конечно, готовить, кроме нее, никто не умел, но в умную Фамкину голову тут же забрела мысль, что господин Лунь ловко и ненавязчиво избавил ее от тяжелой работы. Впрочем, мысль была не самая мудрая. В конце концов, зачем это ему? Разве что по-прежнему не желает видеть перед собой чей-либо истощенный труп.
Так или иначе, у Фамки вдруг оказалось много свободного времени и даже, впервые за несколько лет, нашлись силы делать что-то ненужное. Например, бродить по громадному залу, с опаской заглядывать в темные арки ведущих неизвестно куда проходов и раздумывать о том, какая странная жизнь, должно быть, текла в этих стенах.
Она так и не смогла понять, высечен этот зал в скале или просто построен. Куски голого камня с таинственно поблескивающими жеодами кварца соседствовали с огромными слегка выцветшими гобеленами, над нишей нависали сухие плети вьющегося растения, укоренившегося где-то высоко наверху, а дальше простирался кусок гладкой стены, покрытый сложной многофигурной росписью, причем с первого взгляда было ясно, что просто стоящие на полу рассмотреть эту роспись не смогут. Крылатые и бескрылые люди на стенах мирно соседствовали и спокойно занимались своими делами. Особой разницы древние художники между ними не делали.
Как-то раз Фамка наткнулась на гобелен с весьма мрачным сюжетом. На переднем плане кипело жестокое сражение, вдали полыхал пожар, причем яркие языки пламени нисколько не выцвели от времени. На алом фоне неслись черные фигурки всадников. Другие фигурки, в глухих островерхих капюшонах, склонялись над чем-то, очень похожим на общую могилу. «Ничего не меняется, – с тоской подумала Фамка, – сколько лет этому гобелену… а ведь и сейчас все то же».
