– Ваше Величество, – сказала возникшая сбоку от меня генерал Дрисколл.
– Да, генерал?
– Буря нарастает быстрее, чем ожидали провидцы. Я полагаю, что было бы разумно разбить лагерь здесь, под защитой леса, и переждать ее там.
Дрисколл подняла глаза к небу. Высоко над деревьями темные облака выстраивались в огромные, зловещие башни. Движимые холодным ветром, они подкрадывались к нам все ближе.
Я знала эту бурю. Она не была одной из моих, но я чувствовала ее, как друга – весь ее гнев, ее хаос, ее жажду разрушений. Если мы останемся здесь и подождем, она с радостью похоронит нас.
– Нет. Мы должны продолжать двигаться.
По моим ногам разлилось ползучее нетерпение. Они жаждали двигаться, как будто сами хотели убежать от бури.
– Со всем уважением, Ваше Величество, я думаю, что недооценивать эту бурю было бы ошибкой.
Глядя на клубящиеся облака, она прищурилась.
– Согласна, – коротко ответила я. – Вот почему мы должны продолжать идти и молиться, чтобы она нас не поймала.
Нас с Сибиллой отвели в защищенный грот, чтобы облегчиться, а затем мы снова отправились в путь. На изрытой колеями дороге экипаж сильно трясло.
Сибилла, зарывшись в мягкие подушки, беспокойно дремала напротив. Я попыталась сделать то же самое, но сон пришел не сразу. Вместо этого буря, словно сирена, пела мне песню о слепящем снеге и пронизывающем ветре. Я откинула голову на бархатную подушку и закрыла глаза. Я воззвала к буре, и моя магия осветила путь. Я никогда не понимала, почему каждая вспышка моей магии вызывала гром и молнию. Я никогда не пыталась обуздать их, отправить обратно или, наоборот, призвать специально. И я никогда не думала о своей магии в таком ключе.
Сила извивалась во мне, сверкающие ленты спиралью пробегали по моим венам. Она может исцелять, она может ранить. Она такая дикая, какой я никогда не буду. Она говорит с бурей, снегом, льдом, облаками.
Я послала буре сообщение, желание. Я послала свою волю.
Позволь нам пройти, позволь нам пройти.
Я должна была добраться до Винтерленда, чтобы все исправить.
Пожалуйста.
Мама часто говорила, что одного намерения недостаточно. Ни в магии, ни в обычной жизни.
«Ты не можешь просто хотеть поступать правильно, – говорила она. – Ты должна выбрать этот правильный поступок. Даже если это означает жертву. Желание ничего не даст, если ты не будешь действовать».
«Что, если ты сделаешь плохой выбор? Что, если ты думаешь, что поступаешь правильно, но на самом деле это не так?» – спросила я, думая о папе и о том, как он сказал, что уезжает искать работу, чтобы прокормить нас, а потом так и не вернулся.
«Иногда все будет легко и ясно. Иногда – нет. Но ты сделаешь все, что в твоих силах, – сказала она и притянула меня к себе, чтобы поцеловать в лоб. – Я знаю, что ты сможешь это сделать. Ты – мое сердце, Анна. Ты – мое сердце».
Я думаю, она ошибалась насчет меня.
Все началось с переливов голоса, шепота, знакомого голоса в темноте.
Мама пела так же, как она это делала, когда я была ребенком.
Я сидела вместе с ней под деревом. И папа тоже был с нами, он выглядел точно так же, как перед отъездом. Молодой и здоровый, каштановые волосы взъерошены ветром.
Мы сидели и пели, все вместе.
Мама засмеялась.
– О, ты вся в ежевике. Какой неряшливый ребенок.
Папа протянул руку, чтобы похлопать меня по щеке.
– Ты жадина, так ведь? Ешь, пока не начнет тошнить.
Я смеялась и смеялась. Потому что он был прав, я не могла остановиться. Ежевика оказалась восхитительной, сочной и теплой от солнца. Я посмотрела вниз, и мои руки все были в соке, но цвет не тот. Слишком темный, слишком красный. Это не ежевичный сок – это кровь.
– Мама? – спросила я детским голосом. Маленькая и испуганная.
Она не ответила. Когда я подняла глаза, ее уже не было. И папы тоже.
Но я была не одинока. Деревья сердито шептали на ветру, а темные тучи заволокли небо и закрыли солнце. На краю бури, из темноты леса, ко мне крались Берк, Кендрик и Эвра. Это их кровь я носила на своих руках, это их лица я не могла забыть. Их гнев обрушился на меня с силой урагана.
Все, чего я хотела и что получила, – все это было построено на их боли. Я обхватила себя окровавленными руками. Я не знала, как отмыться дочиста.
– Мама! – кричала я. – Папа!
Призраки и шторм закричали в ответ.
Глава тридцать восьмая
Эвра
Бушевала буря. Ее холодное дыхание со свистом проникало в маленькую хижину через трещины в стенах. Мне снилось, что я проснулась и попыталась открыть глаза. Но я не могла – тело застыло, хотя мои мысли кружились и кружились, как сломанные заводные игрушки. Все тайны, вопросы и разбитые сердца последних недель, каждая частичка ясновидения… все это мучило меня, требовало ответов. Водоворот грозил разорвать меня на части.
Но в конце концов буря утихла. Преобразилась. Я снова оказалась окружена светом свечей и услышала голос:
– Эвра.
Я обернулась.
– Дьюард.
Брат улыбнулся мне. Его серые глаза, так похожие на мои, были ясными и сияющими.
– Младшая сестренка. Я бы сказал, что ты хорошо выглядишь, но…
Я опустила взгляд. На мне была испачканная, порванная охотничья одежда, а на моей рубашке все еще темнели пятна засохшей крови. Я выглядела плохо. Но это не имело значения. Я потянулась к нему, но мои руки прошли сквозь его плечи. Не осталось ни плоти, ни тела, которое можно было бы обнять.
В груди заболело.
– Почему я не могу прикоснуться к тебе?
Улыбки Дьюарда коснулась печаль, но лишь немного – выражение его лица осталось спокойным. Уверенным.
– Ты знаешь почему. Мы должны быть рады уже тому, что эта встреча вообще возможна. Просто поговорить, увидеть друг друга… это уже подарок.
Я хотела обнять его, положить голову ему на грудь. Но он был прав. Сам этот момент – подарок судьбы.
Так как я не могла к нему прикоснуться, я стала изучать его глазами. Обратила внимание на мягкое свечение, которое, казалось, исходило из-за его спины, совсем как у мамы. В его глазах читалось спокойствие. Это помогло ослабить тяжесть в моей груди. Но я все еще не могла смириться с тем, что его больше не было со мной в этом мире. Что у него не было будущего.
– Я не смогла поговорить с Молли, – сказала я с болью. – Мне жаль, Дьюард.
– Однажды сможешь. Ты скажешь ей, как сильно я ее люблю, и поможешь ей обрести покой. Как только ты все уладишь.
