«Лис» в наш курятник уже дважды проникал… Усмехнулась я, наверное, грустно или даже нервозно.
— Курятник стоит и благоденствует, насколько можно после постигшего наше сестринство несчастья, — тише обычного ответила я. — Ничего такого… Просто… Уилли сегодня сказал, профессор Лестер предложил ему уехать с ним в Вессекс.
Джей закатил глаза, всем видом давая понять, что он думает о моих бесконечных тревогах.
— И из-за этого ты ходишь как в воду опущенная?
Пусть и нехотя, но все-таки кивнула, подтверждая правоту однокурсника.
— И чего ради столько нервов, а? — совершенно не понимал моих мучения Прескотт. Но, быть может, все дело в том, что я рассказала ему только о части собственных терзаний? — Валери, Уилли не пропадет с профессором Лестером. Я пусть и считаюсь бестолковым, однако в людях все-таки разбираюсь. Наш декан не из тех, кто будет играть с людьми из одного только любопытства, чтобы потом бросить. Парнишке же действительно будет лучше, если он уберется отсюда как можно дальше.
Я тяжело, расстроенно вздохнула, с отвращением расслышав еще и собственный тихий всхлип. До чего, должно быть, жалкое зрелище представляет сейчас из себя вице-президент самого престижного женского общества университета Свонвэлли.
— Там чужие люди, которые могут желать взять под крыло юного гения. Однако они не знают, каков Уилли на самом деле. Не знают, насколько он проблемный, — выдала я толику того, что меня мучило с самого разговора с Уилли. — И что если он им настоящий не слишком понравится? Вдруг просто выкинут за порог? А там ни друзей, ни знакомых, ни родственников.
Джей Прескотт пофыркал и похлопал меня по-приятельски по плечу.
— С одной стороны, ты вроде как говоришь такие разумные и правильные вещи, вот только с другой стороны… У него и здесь, вроде как на родине, нет большого количества друзей, со знакомыми тоже негусто, а насчет родственников ты и сама все знаешь. Матушка у него двинутая на всю голову.
И с этой двинутой нам предстояло встретиться в два часа дня на семинаре. Я почти не сомневалась, Ласлоу мне на своих занятиях покоя не даст. Возможно, придется, просить заступничества декана, если ситуация зайдет слишком далеко.
Опять примутся болтать, что между нами с профессором интрижка, теперь уж этого не избежать. Начало положено, отныне и впредь едва только мы появимся с Лестером подле друг друга, как тут же начнут шептаться. Тут уж ничего не поделать. Можно хоть на телевидении и выступить с опровержением — и то не поверят, скорее уж, начнут судачить еще больше.
— И все равно, Джей… У меня сердце не на месте, едва только начинаю думать о возможном отъезде Уилли, — пробормотала я совершенно беспомощно.
Прескотт глядел на меня с сочувствием и недоумением.
— Ну так просто езжай вместе с ним в Вессекс, — произнес он это как нечто само собой разумеющееся.
Как же я растерялась, услышав один и тот же совет — или предложение? — практически подряд от Уилли Ласлоу, и от Джея Прескотта. Словно бы они сейчас на одной волне. Наверное, так влияло проживание под одной крышей, не иначе.
— И что мне там делать? В Вессексе? — спросила я обреченно, считая свой вопрос риторическим. Откуда, в самом деле, Джею было знать, что именно я смогу делать в чужой стране.
— Ну, подозреваю, профессор Лестер и твою судьбу без своего заботливого участия не оставит, — многозначительно шепнул мне на ухо однокурсник, а после еще и подмигнул, уж точно стало понятно, к чему именно он клонит.
И почему же только все верят…
— Мне и так несладко от этой досужей болтовни, — проворчала я на чересчур развеселившегося приятеля. — Вот еще и теперь ты взялся мучить меня.
В веселом обычно взгляде Прескотта проскользнула тень укоризны.
— Да кто тебя мучает-то? Любишь пострадать попусту — вот и все. Ну и вечно трясешься из-за того, кто что брякнет. Люди всегда будут болтать, любят они это дело. А я просто радуюсь за тебя.
Радуется он…
В аудиторию, где предстояла пытка преподаванием в исполнении профессора Ласлоу, я входила с тем же чувством, с которым, вероятно, приговоренные к смерти восходили на эшафот. Но подбородок мой был высоко вздернут, а плечи расправлены. В конце концов, я вхожу в элиту нашего маленького болота и это для меня щит и броня.
Моя группа, в которую — господи спасибо за это! — входил и Джей, косилась на меня с ожиданием и даже предвкушением. Вчерашний скандал, который закатила мне Эльза Ласлоу, уже стал в полной мере достоянием общественности, так что второй серии мелодрамы в реальном времени ждали, наверное, все поголовно. Наверное, даже Прескотт в каком-то смысле хотел узнать, чем закончится сюжетная линия, главными героинями являемся мы двое — злобствующая старая дева Эльза Ласлоу и я, девушка из элитного студенческого общества, с виду воплощенное благополучие.
Еще несколько дней назад я могла с уверенностью сказать, что симпатии публики целиком на моей стороне, стороне хорошей девочки, то теперь бы не поручилась, что нам обоим с профессором Ласлоу не желают падения на дно зловонной ямы. А если мы там действительно окажемся вдвоем, злорадства и мне, и матери Уилли достанется поровну, потому что правда была такова — как бы я ни лезла из кожи вон, чтобы оказаться для всех и каждого хорошим человеком, примером для подражания и прочее, прочее, прочее… Меня не так уж сильно и любили. Я добилась слишком уж большого благополучия в нашем маленьком университетском мирке, чтобы симпатия ко мне оставалась действительно искренней.
Первым порывом стало спрятаться подальше, сесть против всех своих обыкновений на последний ряд… Но в итоге, сжав зубы, я устроилась как и всегда за первой партой. За ней я сидела преимущественно одна, демонстрируя знания и готовность поделиться ими по любому поводу.
Со мной никто не пытался заговорить, даже Джей уполз в свое логово на последний ряд, чтобы там пересидеть пришествие Эльзы Ласлоу с наименьшим ущербом для себя. Впрочем, как я думала, Прескотту можно было сегодня не сомневаться, ущерба ни для кого помимо меня не предвидится. Всю злость профессор Ласлоу наверняка сегодня выплеснет исключительно на одну персону.
Она вошла в дверь как воплощение возмездия, правда, далеко не справедливого. Сегодня Эльза Ласлоу выглядела куда хуже обычного, со стороны могло показаться, будто преподавательница не спала ночь напролет: ее глаза, которые были и так уже глубоко посаженными, теперь вовсе ввалились как у покойницы, да и кожа стала серой, явно не такой, какой бывает она у людей здоровых. Профессор никогда не выглядела хоть сколько-то привлекательно или даже жизнерадостно, но сегодня ее вызывающая некрасивость открыла новые горизонты.
Вместо приветствия женщина с оглушительным грохотом швырнула на стол свой старомодный кожаный портфель, который был у нее в руках все те годы, которые я училась в университете. Говорили, портфель этот Эльза Ласлоу носила едва не с первого своего рабочего дня в университете. Подумалось даже, возможно, ее сумка старше Уилли.
