1
Лязгнул замок, и дверь сарая со скрежетом отворилась. Алексей зажмурился от яркого света. После бессонной ночи, проведенной на куче старых одеял, выглядел он еще хуже, чем прежде.
— Эй, ублюдок, вставай! — окликнул его бритый. — Пора работать!
Алексей поднялся на ноги и медленно вышел из сарая.
— Жрать хочешь? — спросил его бритый.
Алексей кивнул:
— Да.
— Потом пожрешь. Сначала докопай огород. Сам виноват. Вскопал бы все вчера — сегодня бы отдыхал. Ну давай шевели батонами.
Алексей немного постоял, привыкая к дневному свету и свежему воздуху (в сарае, где он провел ночь, воздух был душный и затхлый, там пахло прогорклым маслом и навозом), потом зевнул и спросил:
— А где лопата?
— Там же, где всегда. В подсобке. — Бритый кивнул в сторону маленького строения из белого кирпича.
Алексей кивнул.
— Чего киваешь? — повысил голос бритый. — Чеши туда. Лопата сразу за дверью.
Алексей понурил голову и медленно побрел к подсобке.
— Батонами-то шевели! — прикрикнул на него бритый.
Алексей прибавил шаг. Дойдя до подсобки, он остановился и обернулся.
— Давай-давай, — поторопил его бритый.
Алексей вздохнул и взялся за ручку двери. В подсобке царил полумрак, свет проходил лишь через маленькое оконце в стене, больше похожее на бойницу. Алексей пошарил рукой, но лопату не нашел. Он зажмурился и немного постоят, так, чтобы глаза привыкли к темноте. Затем открыл глаза и осмотрел нишу, располагавшуюся за дверью. Лопаты нигде не было.
— Эй, ты! Уснул, что ли? — завопил со двора бритый.
Алексей высунулся на улицу и крикнул:
— Нету здесь никакой лопаты! Не веришь — сам посмотри!
— Вот урод, а! — посетовал бритый и пошел к подсобке. Ну что здесь у тебя?
— Ничего. Нету нигде вашей лопаты.
— Отойди-ка!
Алексей отошел в сторону, пропуская бритого.
— Ты че, парень, в шары долбишься? — сердито сказал тот. — Вон же она, за тележкой.
Он двинулся в глубь подсобки, ворча себе под нос:
— Бля, навалили хламу, ни пройти, ни проехать.
Оттолкнув ногой тележку, бритый взялся за черенок лопаты, и в этот миг дверь за его спиной с лязгом захлопнулась. Он быстро обернулся:
— Че такое?
Замок сухо щелкнул.
— Э, урод, ты че! — завопил бритый, пробираясь к двери. Под ноги ему попалась картонная коробка, он споткнулся об нее и тяжело повалился на пол, больно уткнувшись плечом в зубья валяющихся грабель. — А-а!
— Я не урод. Меня зовут Алексей, — услышал он голос по ту сторону двери. — А ты — полный придурок.
— Открой! — простонал бритый. — Кому сказал — открой!
— Перебьешься.
Бритый ощупал раненое плечо, ладонь его стала влажной от крови.
— Слышь, парень, не будь гадом, — плаксиво заговорил он. — Открой. Пожалуйста. Я ранен!
— Не могу, придурок. Я выкинул ключ в колодец. А замок крепкий, амбарный, его железкой не собьешь. Я скажу твоей жене, чтобы она поискала в сарае ножовку. А мне пора идти. Пока, придурок!
Бритый принялся вопить и выкрикивать ругательства, однако Алексей спокойно прошел через двор, быстро взбежал по ступенькам дома и вошел в комнату. Блондинка возилась возле стола. Услышав скрип двери, она обернулась.
— Ваш муж — в подсобке, — сказал ей Алексей. — Кажется, у него проблемы.
— Какие? — испуганно спросила блондинка.
— Об этом он вам сам скажет.
Блондинка кинулась к двери, но Алексей преградил ей путь.
— Мне нужны деньги, — сухо сказал он.
— Деньги? — удивленно воззрилась на него блондинка.
— Да. Рублей сто. — Алексей усмехнулся и добавил: — Мне кажется, я их честно заработал.
Блондинка сунула руку в карман куртки и достала кошелек. Молча протянула его Алексею. Он взял кошелек и вынул из него сторублевую купюру. Вернул кошелек блондинке, затем сгреб со стола кусок хлеба и сказал:
— Мне пора идти. Спасибо за заботу.
Повернулся и вышел из дома. Через десять минут он уже был на железнодорожной станции.
2
Лариса никогда не боялась темноты. Даже в детстве. Ей даже нравилась темнота. Бояться можно было диких зверей или бандитов. Но что плохого в темноте? Включишь свет — и она исчезнет, словно ее и не было. Снова увидишь свою комнату, веши, к которым глаза привыкли настолько, что уже не замечают их. Все станет обыденным и скучным. И только в темноте комната приобретала новые очертания, а вещи становились другими, потому что в темноте на них никто не смотрел и им незачем больше было притворяться. Темная комната становилась волшебной и таинственной. К тому же в темноте легче было мечтать. И Лариса мечтала, обняв руками подушку и глядя в зашторенное окно, которое, несмотря на ночь, было светлей всего остального.
