испытаниями китайского ядерного оружия. Ученые закрытых военных лабораторий, живущие здесь в полной изоляции среди песков, казалось, навечно погрязли в давно всеми забытой холодной войне. Они с огромным энтузиазмом приняли специального советника главы государства. Один молодой ученый доктор Йи-Йи устроил мне экскурсию по подземным бункерам.
— Насколько велика наша мощь в случае ядерной войны? — спросил я.
— Достаточно велика, сэр. Если не пускаться в детальные объяснения, которые вас только утомят, мы можем нажать несколько кнопок, и все главные города в мире взлетят на воздух, — произнес он с восторгом.
Я был рад, что здесь мне не надо никого понижать в звании.
Последним пунктом моей инспекционной проверки была провинция Фуцзянь, где располагался мой бывший сиротский приют. Командование Юго-Восточным округом. Командующий оскорбил меня тем, что даже не встретил. Как мне объяснили, он оказался слишком занят. Я не видел причин настаивать на нашей встрече. Я посетил Тихоокеанский флот, который должен был охранять Восточно-Китайское море от Тайваня. Флот, который когда-то являлся единственной защитой Китая от ястребов холодной войны, стоял на якоре, лениво поглядывая в сторону Тайваня. Многие корабли проржавели и обветшали. Моряки жаловались, что они остались в стороне от процесса заколачивания денег, который вовсю шел на суше, и лишь некоторые из них нашли себе доходное дельце — перехват контрабандистских судов, курсирующих между Фуцзянью и Тайванем. Но что действительно вывело меня из себя — это то, что я застал группу молодых моряков в жалкой и грязной каюте за просмотром порнографического видеофильма на корабле, который носил имя великого вождя — «Председатель Мао».
— Вам нравится этот фильм? — спросил я, сидя среди них на полу после опустошения некоторого количества банок пива и выкуривания нескольких сигарет.
— Нравится? Мы живем этим, — сказал мне один из них, не поворачивая головы.
— А что бы вы сказали председателю Мао, будь он жив, если бы он оказался на вашем корабле?
— Присоединяйся к оргии! — И каюта содрогнулась от хохота.
Мне стало противно, и я снова спросил о командующем, который, как сообщил мне его секретарь, куда-то пропал.
— Где он? — строго потребовал я ответа.
— Он занят в связи со срочным делом, касающимся армии, — ответил секретарь, не поднимаясь из-за стола.
— Нет таких дел.
— Это строго секретное мероприятие.
Я вернулся в гостиницу и, просматривая местную программу новостей, узнал, что командующий отправился перерезать ленточку в честь открытия совместной армейской и тайваньской компании по выпуску подделок под итальянскую обувь.
— Делает обувь вместе с врагами. Действительно — это очень срочное и неотложное дело! — Я изложил все это в своем рапорте председателю КНР и рекомендовал лишить командующего Юго-Восточным округом званий.
Вскоре после приезда Хэн Ту вызвал меня к себе.
— Теперь ты советуешь разжаловать половину моих армейских военачальников, а каким будет твой следующий шаг?
— Реорганизовать всю армию и объединить ее под единым командованием. Тот порядок вещей, который сложился сейчас, позволяет каждому командиру вести себя и чувствовать себя хозяином, магом и волшебником на своем месте. У них слишком много независимости и никакой отчетности. Левая рука не знает, что творит правая. В случае войны мы можем просто рассыпаться как карточный домик. Нам нужна меньшая по численности, но лучшая по качеству армия.
Хэн Ту кивнул:
— Я знаю, как сделать ее меньше, но как сделать лучше, мой юный генерал?
— Нам надо закупить самые лучшие боевые самолеты в Америке, модернизировать войска и флот, повысить уровень боеготовности. Но основную ставку сделать на ядерную мощь, — произнес я с воодушевлением. — У нас арсеналы самого высокого уровня, чтобы бороться с любой супердержавой.
— Даже с американцами?
— Да, и с японцами, и с русскими.
На лице Хэн Ту промелькнула улыбка, как будто бы я немало позабавил его, но она тут же исчезла, как только он задал свой следующий вопрос:
— А что мы станем делать с теми миллионами солдат, которых ты хочешь уволить из армии?
— Я предлагаю легализовать те области производства, которые неожиданно появились в последнее время и каким-то образом имеют отношение к армии, начать новые коммерческие проекты и позволить ветеранам купить пакеты акций и доли участия в этих компаниях в качестве акционеров. Как только компании зарегистрируются на бирже, ветераны будут щедро вознаграждены, и у них появятся средства к существованию. Это удержит их от падения и превращения в армию недовольных, которая угрожает вашей власти.
— И что же ты собираешься делать, чтобы осуществить этот план?
— Дайте им особое разрешение и предоставьте выгодные кредиты Центрального банка Китая. Я хочу, чтобы они помнили о нас. И уверен, что так оно и будет.
— В таком случае твою поездку можно назвать плодотворной.
Недостаточно плодотворной. Я так и не смог найти Суми, все было напрасно. Сиротский приют давным-давно разрушился, все архивные записи из него пропали, во всяком случае, так мне сказали. Никто не знал, куда подевались все сироты. Да никому теперь не было до этого никакого дела.
Примерно месяц спустя мой вновь сформулированный план, касающийся трех родов войск, был официально представлен главе государства. Восемь региональных штабов должны были объединиться в один.
— Звучит хорошо, — сказал Хэн Ту. — Но мой стол завален жалобами на тебя от командующих из всех округов. Во всех жалобах выражается протест.
— Именно этого я и ожидал. Но как только эти люди будут освобождены от занимаемых должностей, они утратят свое могущество. И что тогда они смогут сделать?
— Они еще довольно многое смогут сделать, юноша. Эти люди здорово окопались на своих позициях еще много лет назад. И их письма, выражаясь скупым языком военных, не что иное, как подготовка к восстанию. Командующий Северо-Восточным округом называет тебя мерзавцем, а командующий Юго-Восточным — молодым дураком. Остальные награждают тебя титулами вроде «мерзкий гниющий нарост на моей подошве, который надо удалить».
— Это комплимент.
— Командующий Северо-Западным округом пишет, что, если ты осмелишься вернуться в его края, он велит выколоть тебе глаза и проткнуть барабанные перепонки, чтобы ты не мог больше видеть и слышать.
— Но ученые-ядерщики, похоже, хорошо восприняли мой визит.
— Двуличные, — пожал плечами Хэн Ту. Все эти физики — двуличные.
— А что вы думаете о жалобах? — спросил я.
— Если они оскорбляют мою ногу, они оскорбляют меня.
— Мы должны действовать быстро, пока не потеряли свою армию.
— Сынок, у тебя врожденные инстинкты настоящего генерала. В ближайшие два дня я собираюсь вызвать всех командующих и заставить их принять то, что их ждет.
Утром двадцать шестого декабря тысяча девятьсот восемьдесят шестого года легкий снежок припорошил замерзшую землю. Снежинки прилипли к моему меховому воротнику.
