только дошли до нашего времени, в том числе и нужный ему портрет анфас… У старушки была картотека, и все сохранилось. А он два года бегал мимо нее. Очень интересные и образованные старушки были в ленинградских библиотеках».[38]
В третьей истории я не сомневаюсь — это как раз слишком правдиво (и одновременно, лишено литературности). Тут сюжет смещён в сторону того, что искомое всегда под рукой. Это другой сюжет, сюжет про очки тёти Вали, а не сюжет про бриллиант в грязи. Два же первые истории — обычная литература, которую Шкловский мог легко сделать из фольклора.
Извините, если кого обидел.
04 мая 2011
История об улучшении письма
Я дружил с писателями-фантастами. Они удивительно часто повторяли слова «Писать надо лучше». (Обычно, в ответ на жалобы, что кого-то не издают хотя фантастическая литература девяностых и нулевых славилась как раз тем, что утоляя голод массовой культуры, издавала всех).
Но никто из моих знакомых не знал истории слов «Писать надо лучше».
А история этой фразы извилиста, и я не сменял бы её на дюжину фантастических романов.
Нет, эта фраза повторялась многими. Это рассказывается о Венедикте Ерофееве «К себе был особенно строг. Помню, как 8 июня 1987 года хозяйка московского квартирного салона Наташа Бабасян пригласила нас с Веней на прослушивание его пьесы "Вальпургиева ночь". Читал профессиональный артист. Ерофеев слушал очень внимательно. По окончании чтения на мой вопрос, как ему понравилось исполнение, он с неподдельной мрачностью ответил: «Писать надо лучше».[39] Доходило до того, что говорили, что это сказал товарищ Сталин.
Но это всё — не то.
Понятно, что все фразы, если грамматически похожи, кажутся одними и теми же, но связка «….» — «Писать надо лучше» всё-таки с историей.
В «ZOO или Письма не о любви» есть «Письмо четвёртое», где говорится о холоде, предательстве Петра, о Велимире Хлебникове и его гибели, о надписи на его кресте. Там же говорится о любви Хлебникова, о жестокости нелюбящих, о гвоздях, о чаше, о всей человеческой культуре, построенной по пути к любви, и как всегда — не только об этом.
В этой главе Шкловский рассказывает историю любви Хлебникова:
«Зимой встречал Хлебникова в доме одного архитектора.
Дом богатый, мебель из карельской березы, хозяин белый, с черной бородой и умный. У него — дочки. Сюда ходил Хлебников. Хозяин читал его стихи и понимал. Хлебников похож был на больную птицу, недовольную тем, что на нее смотрят.
Такой птицей сидел он, с опущенными крыльями, в старом сюртуке, и смотрел на дочь хозяина.
Он приносил ей цветы и читал ей свои вещи.
Отрекался от них всех, кроме «Девьего бога».
Спрашивал ее, как писать.
Дело было в Куоккале, осенью.
Хлебников жил там рядом с Кульбиным и Иваном Пуни.
Я приехал туда, разыскал Хлебникова и сказал ему, что девушка вышла замуж за архитектора, помощника отца.
Дело было такое простое.
В такую беду попадают многие. Жизнь прилажена хорошо, как несессер, но мы все не можем найти в нем своего места. Жизнь примеривает нас друг к другу и смеется, когда мы тянемся к тому, кто нас не любит. Все это просто — как почтовые марки.
Волны в заливе были тоже простые.
Они и сейчас такие. Волны были как ребристое оцинкованное железо. На таком железе стирают. Облака были шерстяные. Хлебников мне сказал:
— Вы знаете, что нанесли мне рану?
Знал.
— Скажите, что им нужно? Что нужно женщинам от нас? Чего они хотят? Я сделал бы все. Я записал бы иначе. Может быть, нужна слава?
Море было простое. В дачах спали люди.
Что я мог ответить на это Моление о Чаше?
Пейте, друзья, пейте, великие и малые, горькую чашу любви! Здесь никому ничего не надо. Вход только по контрамаркам. И быть жестоким легко, нужно только не любить. Любовь тоже не понимает ни по-арамейски, ни по-русски. Она как гвозди, которыми пробивают.
Оленю годятся в борьбе его рога, соловей поет не даром, но наши книги нам не пригодятся. Обида неизлечима.
А нам остаются желтые стены домов, освещенные солнцем, наши книги и вся нами по пути к любви построенная человеческая культура.
И завет быть лёгким».
Был такой фильм 1978 года «Объяснение в любви». Правда справочник услужливо подсовывает изделие «Казахфильма» ч таким же названием «В Казахстане в геологической партии работает шофер Байкал, любитель приврать без умысла — рассказать неправдоподобную историю, да так ввернуть, чтоб было и весело и страшно одновременно. Но однажды он встретил и полюбил Анналь, которая уже много слышала от людей про краснобайство и лень своего ухажера. Но Байкал решил не отступаться от любимой — и ради себя самого решил больше не сочинять и ударно работать».
Но нас интересует не история шофёра, а фильм, снятый по книге Габриловича «Четыре четверти», что называется «Объяснение в любви» — там эта фраза повторяется. Сценарист Финн сделал из книги нечто совсем другое.
С этим фильмом интересная история. Есть воспоминания Игоря Дедкова, который пишет: «Видел по телевидению фильм Авербаха по сценарию Габриловича из жизни журналиста и писателя в тридцатые-сороковые годы. Главного героя играет Ю. Богатырев. Думаю, что фильм абсолютно фальшивый. Сквозящий автобиографический мотив притязает на что-то значительное, на характерное и типическое. Герой даже рассуждает о том, сколько много его поколение видело и пережило и “мы” не смеем эту память растранжирить. На самом деле герой мало что видел и мало что пережил, и, в сущности, он просто-напросто благополучен (о всяких там репрессиях и всей атмосфере тридцатых годов — ни слова, ни намека), а нам предлагают воспринимать его как фигуру едва ли не драматическую и положительную. Значит, и правда хочется Габриловичу себя увековечить, объяснить, поднять собственное значение. А я припоминаю его воспоминания о том, как жил на одной площадке с М. Булгаковым, и, видимо, жил, презирая этого неудачника, что-то там стучащего на машинке за стенкой… Проходят годы, и благополучие оттеняется чьей-то бедой, несчастьем, действительным состоянием народа, и тогда благополучным, во всяком случае, самым совестливым из них, становится стыдно».[40]
Но феномен как раз в том, что сценаристом там Финн, а Габрилович написал книгу контр-политическую, фактически о том, что политика-политикой, а человеческие отношения оказываются самым важным. Или, иначе говоря — политические переживания в конечном итоге слабее любви или тоски.
Дедков был довольно интересный человек — для тех, кому достаёт времени до археологии и
