набрякшим серым небом и злым ветром. Солнце так и не выглянуло, о его положении можно было лишь догадываться. Казалось, я ждала долго, но это из-за напряжения: я все время прислушивалась и опасалась, что нас обнаружат. И зачем-то представляла, что будет дальше, если вдруг это случится… с Дарланом все понятно — его ждет мгновенная казнь, а вот со мной сложнее. У Хала свое понимание добра и зла, свои границы. Мне он навредить не сможет хотя бы в физическом плане, а в остальном… что он сделает? Запрет меня? На ум приходил только такой вариант. Не за стену же он меня отправит, в самом деле. Хотя… вдруг Хал надумает освободить меня от страданий? Он же знает, как я не люблю взаперти сидеть. И как будто в таких условиях выход для меня только один — прилечь на казнь рядом с Дарланом.
Конечно, всерьез в такое не верилось, но скудная фантазия не позволяла выдумать что-то удобоваримое. Правда в том, что невозможно предсказать, как Хал поступит, если найдет меня. Что он поставит выше: чувства или корону? Он сделал ставку в случае с Дарланом, и пусть в этом раскладе поучаствовала я со своими возражениями, все же ситуация касалась меня лишь косвенно. Не меня Хал казнить собирался, а всего лишь предателя-Бурхардингера. В этот раз выбор будет сложнее.
И лучше бы Хал с ним не столкнулся.
— Жрать хочу, — первое, что пробормотал Дарлан, даже не открыв глаз и не успев пошевелиться.
— Ну и выражения у вас, альтьер, — поморщилась я.
— В этой ситуации лучше не выразиться… — он перевернулся на бок, а затем сел. Осмотрел ранения и остался доволен — все сработало. Даже голова вернулась к нормальным размерам, что обидно — Дарлану шел этот жуткий двойной череп, особенно в сочетании с новоприобретенными белесыми паклями.
Дарлан огляделся, потер ладонями лицо и серьезно сказал:
— Нет, я правда от голода сейчас откинусь. Есть идеи?
— Если доживем до темноты, можно поймать рыбу в реке.
— Понял, идей нет.
— Чем плох вариант с рыбой? — обиделась я.
— Да буквально всем, Иделаида. В темноте, да голыми руками, мы точно наловим рыбы, ага. Но даже если нам повезет по какой-то невероятной причине, дальше начнутся трудности — разделать рыбу нечем, придется жрать в сыром виде вместе с чешуей. Костер-то мы все равно не разведем, тем более ночью — опасно. И ты хоть раз ела местную рыбу? Прямо из мертвой воды? Говорят, она жесткая и ужасная на вкус даже в приготовленном виде.
— Значит, потерпим.
Дарлан промолчал, но его выражение лица вопило — он уже терпит из последних сил.
— Еда — не самая большая из наших проблем, — пришлось напомнить о наших реалиях, а то Дарлан, кажется, вообще обо всем на свете позабыл, кроме ноющего желудка.
— Самая. Голодным я плохо соображаю.
— В смысле — еще хуже обычного?!
— Оставь иронию при себе, будь добра, — серьезно сказал Дарлан.
На это я ответила не менее серьезно:
— Стоило оставить тебя на растерзание Актеру.
— Хорошая идея, но несвоевременная. Типичная Иделаида: сначала натворит делов, а после рассуждает, что и как надо было сделать… но теперь увы, придется мириться с моим существованием.
— Долго это не продлится, ты ж от голода собрался умереть.
— Не напоминай, я только отвлекся, — Дар болезненно поморщился и резко поднялся. Я бы даже сказала — нагло, учитывая, что мы беглецы и играем в прятки со всемогущим альтьером Актером. Но Дарлан решил себе ни в чем не отказывать: потянулся, размялся… выглядел он жалко: одежда порвана и в крови, волосы грязные и все слиплись, а лицо похоже на бледную маску с черными кругами вместо глаз.
— Решил, что голодная смерть — не самая приятная, и лучше поймать пулю?
Дарлан опустил руки и недовольно на меня глянул:
— Не думаю, что нас ищут. Прочесывать такие территории — тратить ресурсы на задачу с непредсказуемым результатом, ведь удача может быть на стороне беглецов… целая ночь прошла. Куда разумнее ждать беглецов в пункте назначения.
— В Аллигоме, — я поморщилась, осознавая, что Дарлан прав. Хал уже понял, что случилось после приема и как я провернула побег Дара, сивиллы все ему рассказали, и с такими знаниями проще простого предсказать дальнейшие мои шаги. Поэтому он будет нас ждать в Аллигоме и оборонять его. Я не смогу добраться до сивилл Аллигома и даже попробовать свои силы с ними, как не смогу добраться до ям с мертвыми и уничтожить их, лишив Хала силы.
— Точно, в Аллигоме.
Я тоже встала на ноги и размялась, прежняя усталость испарилась без следа. Может, общество Дарлана меня приободрило — все же в компании (пусть и голодного нытика) веселее, чем в молчаливом одиночестве, а может, бодрой я стала из-за внезапного понимания: а все, а в Аллигом теперь попасть будет не просто сложно, а почти невозможно.
— У тебя ведь есть план, Дар? — осторожно спросила я.
— Конечно. Поесть.
— Хватит о еде! Я серьезно: ты же не просто так явился во дворец и подставился? В этом должен быть смысл. Смысл помимо раскола моего союза с Халом. Что-то большее, с прицелом на дальнейшие события.
Дарлан явно хотел закрутить что-нибудь эдакое, выводящее меня из себя, но в итоге кивнул и ответил, как нормальный человек:
— Да, Ида, пара идей у меня в запасе была. Видишь ли, Актер нашел способ отрезать часть Посмертья, можно сказать, и там выстроил стену. В Посмертье с его стороны всегда кто-то есть, кто-то, готовый отразить наступление мертвых и всех сжечь. Так мы и теряли мертвых. После Александру пришлось много времени проводить внизу, искать решение и обходные пути, что сильно сказалось на нем. Хотя сейчас это уже не так важно… важно, что мы не могли воспользоваться Посмертьем, чтобы попасть в Аллигом, поэтому путь остался один — по земле. До твоего появления я уже некоторое время думал, как организовать нападение на их лагерь, пусть и небольшими силами, пусть и ценой жизни живых, но лишить Актера мертвецов, ослабить. План был незамысловатым — постепенно, не привлекая внимания, по одному перебраться за стену, рассредоточиться и слиться с местными. Так же по одному добраться до Аллигома, собраться и ударить, а там… будь что будет.
— Но появилась я.
— Да. И я понял, что лучше подождать, что ты можешь стать ключом к успеху такой вылазки. И никому не придется жертвовать жизнью, ты все сделаешь. Не сама, конечно, с моей помощью. Не очень-то я горел желанием подставляться и терпеть разорванное
