тягучая алая жидкость.
– Ненавижу вишневую настойку, – протянула Элиза. – Провинциальная сивуха!.. Берите выше! Это очень даже неплохое вино. Французское… – она уселась в старое узкое вольтеровское кресло и, вставив в длинный черный мундштук тонкую белую папиросу, закурила.
Я подал ей наполненный бокал, а затем, присев на изрядно потертый бархатный стул, попробовал вино – теплое, излишне приторное и терпкое.
Пригубив напиток и отставив его в сторону, Элиза откинулась в кресле, выдыхая в воздух перед собой тонкую струйку дыма, словно собираясь с мыслями.
Пряный запах заполнил комнату. Шум из трактира, казалось, тоже растворился в плотном сизом дыму, висевшем под потолком и лишь временами покачивавшемся от сквозняка, проникавшего в комнату из-за коротких легких занавесок на окне, за которым уже зияла непроглядная ночная тьма.
Когда край черного мундштука Элизы стал алым от помады, она, наконец, начала говорить:
– История моя будет долгой, но, полагаю, весьма вам полезной. Посему не обессудьте! Этот разговор нужен нам обоим.
– Я слушаю вас очень внимательно, Елизавета Льво… Элиза, – кашлянув, отозвался я.
Она усмехнулась и отложила папиросу.
– Его сиятельство князь Евгений Константинович Кобрин познакомился со мной лет семь назад. Я была опереточной певицей семнадцати лет от роду, инженю, и могу сказать, что уже тогда не питала особых иллюзий по поводу своего будущего. Хотя, знаете, я не так уж и плохо разыграла свои карты. Согласитесь, что дочь сельского врача едва ли ожидала лучшая участь. Замужество? Я ни за что бы не захотела стать женой человека, имевшего в наименовании своей профессии приставку «сельский». Еще в пятнадцать я поняла, что мои способности позволят мне попытать счастья на сцене, и, пусть Петербург, моя мечта, остался мною непокоренным, после службы в нескольких частных театрах я сумела-таки обосноваться в Москве. Здесь я свела знакомство с некоторыми влиятельными персонами; благодаря их помощи я сумела провести несколько вечеров-бенефисов. Они принесли неплохую прибыль моим покровителям и неплохие связи мне. В их числе – и знакомство с Евгением Константиновичем Кобриным. Тривиально, не правда ли? Я, наверное, уже вас утомила, но потерпите немного: в моей истории будут новости, важные и для вас, – и она загадочно улыбнулась.
Я поднес к губам бокал:
– Я вас ничуть не тороплю.
– Что же, тогда я продолжу. Я действительно была влюблена в этого человека, но почти сразу перестала надеяться на счастливый мезальянс. Даже если не принимать в расчет разницу в нашем происхождении, всему свету было известно, сколько у его отца долгов, и понятно, что только выгодная женитьба сыновей спасет семейное положение. По крайней мере, мне так говорили…
Элиза встала с кресла и потянулась за новой папиросой.
– Однако годы шли, дела князя поправлялись, женитьба, опять же, оказалась крайне удачной… Он все так же посещал меня, и я даже почти его не ревновала… Впрочем, зачем я обманываю? Нет, поначалу ревновала я и вовсе ужасно! Но к этому, как вы понимаете, тоже привыкаешь. Привыкаешь ко всему… – девушка затянулась дымом и, отвернувшись от меня, медленно выдохнула его в темное окно.
Помолчав немного, она оглянулась:
– Будьте добры, налейте мне, пожалуйста, еще вина!
Я взял бутылку, и темная бордовая жидкость заплескалась в бокале, поблескивавшем в свете лампы своими хрустальными гранями.
– Так вот, – продолжила Элиза, снова усаживаясь в кресло и покручивая пальцами тонкую ножку фужера, – после женитьбы князя жизнь моя заметно изменилась. Встречи с ним становились все более прохладными, рутинными и редкими. Однако я понемногу стала осознавать какие-то вещи, которым ранее была свидетелем, но сути которых не понимала. Если говорить еще откровеннее, я до поры до времени не задавала вопросов, ответы на которые мне могли бы не понравиться.
Заметив мой недоуменный взгляд, девушка лишь покачала головой:
– Моя квартира несомненно подходила для встреч с любыми сомнительными лицами куда более, нежели особняк князя. Евгений Константинович не распространялся при мне о своих делах, но его незваные гости почитали меня за свою. И помимо скользких шуточек, которыми они меня привычным образом угощали, я порой обретала и некоторые сведения, которых предпочла бы не знать…
Я выжидающе молчал.
Элиза задумчиво посмотрела на свет лампы сквозь бокал вина:
– Две вещи страшны: узнать, что он может убить, и узнать, что он разлюбил. Меня разлюбил. Именно так: сначала – первое, а затем – второе. Ужасно постоянно жить в страхе. Шиммер, его приятель, врач, был всегда слишком словоохотлив и любезен: все эти недомолвки, намеки… Он считал меня посвященной во все, хотя, повторюсь, князь никогда ни о чем мне не рассказывал. От этого мне становилось только хуже. Если я заболевала, я подозревала, что князь убьет меня, как ненужного свидетеля и наскучившую ему любовницу, ведь отношения наши становились все более натянутыми; к тому же я узнала, что у князя появилась еще одна… гм, пассия… Если он протягивал мне лекарство, я выпивала его, потому что еще страшнее для меня было показаться ему глупой, столь явно отказываясь от бокала. Я боялась лекарства, вина, конфет!.. Я словно попала в западню! Я даже приобрела дамский пистолет и с той поры всегда ношу его за подвязкой чулка…
– Так вот почему вы столь уверенно выбираете тропинки для своих вечерних прогулок, – усмехнулся я.
– И так смело приглашаю малознакомых мужчин к себе домой в столь поздний час, – не осталась в долгу Элиза.
Она поставила вино на столик и, сняв со спинки кресла пурпурную шаль, закуталась в нее:
– Западня захлопнулась, но нашелся выход. И предложил его именно князь. Он объявил мне о том, что мне необходимо выйти замуж за его приказчика Стратона Огибалова и уехать прочь. Я согласилась. Я в очередной раз восхитилась его умением все продумывать до мелочей. Свадьба давала мне честное имя, а удаленность от Москвы – свободу и безопасность. По крайней мере, поначалу я так думала… Однако, когда мы оказались в этом диком месте, я поняла, что безопасность его сиятельство обеспечил только себе…
– Это печальная история, Елизавета Львовна, – подал я голос, – но вы не очень похожи на женщину, зовущую в ночи незнакомца к себе домой, чтобы рассказать ему о романтических ошибках юности.
– Я уверена, что без этого предисловия вам многое было бы непонятным.
– Например?
– Например, откуда я знаю об отравлении купца Савельева и ваших родственников.
– Друзей, – вздрогнув, поправил я Элизу.
– Ну, друзей… В любом случае, вам нужен свидетель, и я готова им стать. Поверьте, мне есть, о чем рассказать присяжным.
– Чего же вы у меня просите взамен?
– Мне нужна защита, по крайней мере, на время
