– Ну, и чего сидим? – спросил я.
– Лежать еще рано, – поведал Командор, наполняя второй стакан.
– Тогда за что пьем?
– Налитый стакан есть сам по себе достаточный повод для того, чтобы опорожнить его, ибо вид праздно стоящей жидкости не менее противен природе, чем пустота, – выдал пассаж Командор.
И, что интересно, ни разу не споткнулся ни на одном слове.
– Да… – протянул я, мысленно снимая шляпу. Наяву-то она уже лежала на соседнем стуле.
Ром оказался из лучших. Хотя куда ему до водки!
– Все закончили? – поинтересовался Командор.
– Срочное – да. С остальным спешить пока некуда. – Я пытался понять причину, побудившую Сергея засесть в каюте.
В одиночку на моей памяти Кабанов не пил. В компании – дело другое. Неужели на него так повлияли потери? Полсотни человек – достаточно много, мы таких давно не несли. А тут еще Димка. Один из нас.
Захотелось спросить прямо, однако что-то подсказывало – не ответит. Пустится в туманные рассуждения о сущности алкогольного возлияния, о преимуществах картечного огня или другой отвлеченной ерунде. Это наши интеллигенты привыкли по каждому поводу плакаться в жилетку, искать поддержки в друзьях, а то и в случайных людях. Такие, как Командор, могут посоветоваться, но делиться горем не станут. Не та порода. Будет мрачно сидеть да молча терзаться несуществующей виной перед погибшими, словно в его власти уберечь всех своих подчиненных.
И покинуть нельзя, и утешить невозможно.
Напомнить о Наташе с Юлей? Ведь ждут, а он, похоже, и не думает о своей странной семье.
И тут меня осенило!
– Насколько я понимаю, впереди ждет новый поход? – как можно небрежнее поинтересовался я, старательно раскуривая трубку.
– Какой поход? – Командор посмотрел с некоторым недоумением.
– На испанцев. Надо же с ними посчитаться!
Если подумать, то жизни нам явно не хватит. С британцами вроде в расчете, теперь на очереди испанцы, там еще кто-нибудь подвернется. Так и будем отвечать ударом на удар.
Этот-то предназначался не нам. Мы просто вернулись очень вовремя. Или не вовремя.
– А ты прав, – кивнул Командор.
Глаза его недобро блеснули и снова стали тускловатыми.
Видно, он повторил мое рассуждение, и оно в чем-то не пришлось ему по нраву.
– Ничего. Дураков учить надо, – отвечая на свои мысли, пробормотал Сережа.
Он щедро наполнил стаканы, посмотрел на стол и вздохнул:
– Черт! Даже закуски нет.
– А дома столы накрыты, – напомнил я подобно змею-искусителю. – Женщины ждут. Волнуются.
Командор потеребил бородку.
Мысль о женщинах и накрытом столе требовала обмозгования.
– Накрытый стол – это хорошо, – изрек Командор. – Только давай так. Сегодня я приглашаю тебя в гости. Вместе с Леной. А завтра – ты меня.
– Завтра нас ждет губернатор, – напомнил я.
– Тогда – послезавтра. Давай быстренько выпьем, и ко мне.
На палубу Сергей вышел твердой походкой абсолютно трезвого человека. Штормить начало уже на берегу. Не сильно, но…
Короче, никаких посиделок не получилось. Мы добрались до дома, Наташа с Юлей радостно приняли из моих рук славного воителя, мы еще успели налить по одной, а дальше Командор незаметно задремал.
– Я ни при чем, – на всякий случай поведал я.
Девочки лишь посмотрели на меня и ничего не ответили.
Командор был с ними, а прочее не столь и важно. Расслабился человек, так что тут такого?
30Ярцев. Сходка
Оказалось, что быть раненым не так уж и страшно. Если, конечно, рана не очень тяжела.
Картечь вошла в ногу Ярцева, не повредив кости. Было много крови, вначале – переживаний: вдруг нога – того… Боль тоже была, особенно когда Петрович стал резать под стакан рома вместо наркоза. Ром не особенно помогал, и Валера, к своему стыду, едва не потерял сознания.
Потом стало легче. Кругловатый кусок свинца доктор отдал на память. Рана побаливала, вызывала хромоту, но многим было намного труднее и больнее, так чего ж тут особо жаловаться? Можно считать, что легко отделался.
Остальное сделали ласки Женевьевы. Женщина ухаживала за штурманом, как за ребенком, подносила еду в постель, взбивала подушки, смотрела со смесью сочувствия и гордости на раненого героя…
А уж о прочем можно было только мечтать. После первых дней слабости в Валере проснулся изголодавшийся по любви мужчина, и в доме шла нескончаемая битва, если судить по женским стонам, ничуть не уступавшая недавнему морскому сражению.
В промежутках Валеру навещали коллеги. Свои соплеменники, нынешние соплаватели, флибустьеры с других кораблей, местные дельцы. В последних говорил инстинкт, свойственный профессии: Валера стал достаточно богатым, и щедрость, с которой он был готов идти навстречу капризам своей подруги, делала из него весьма выгодного клиента для всевозможных торговцев.
Главное же – это состояние покоя, когда никаких проблем нет и в ближайшее время не намечается. С навещающими друзьями о делах не говорили. Разве что вспоминали прошлое. Не то, которое осталось в будущем, а недавнее, с боями и походами.
Это напоминало возвращение из рейса в тех, своих временах. Дела сдавались в контору, а после этого начинался беззаботный отдых. До тех пор, пока родное пароходство не посылало на медкомиссию или какие-нибудь многочисленные курсы по усовершенствованию. Здесь же ни комиссий, ни курсов не могло быть по определению, вызовов в контору тоже, поэтому даже с этой стороны никаких осложнений не было.
Состояние своеобразной эйфории длилось долго, не меньше двух недель. А потом неожиданно пришла тоска. Вроде бы все осталось по-прежнему, любовь Женевьевы, мерное течение жизни, даже хромота, но душа захотела чего-нибудь другого. Мерно раскачивающейся палубы под ногами, развевающегося флага над головой, ежедневного риска…
Валера даже удивился самому себе. Вроде бы никогда не был любителем острых ощущений, морю предпочитал домашний покой, о схватках не думал и не мечтал, хотя давно уже не содрогался от свиста пуль и картечи. Как ни странно, привык. Но грустить по такой странной привычке…
Первым следствием тоски явился разговор с Биллом. Пришедшего боцмана Ярцев с огромным интересом расспрашивал, в каком состоянии находится фрегат, насколько быстро продвигается ремонт, когда намечается провести килевание.
Под разговоры распили пару бутылок вина, и боцман удалился гораздо более довольным, чем заявился сюда. Ведь когда человек спрашивает о таком, это лучший признак скорого выздоровления. И физического, и духовного.
А на следующий день ближе к полудню дела сами пришли к шкиперу «Вепря».
