образования! — упрямо продолжила гнуть свою линию Щука, — и она не имеет права занимать руководящую должность. В «Уставе»…
— Я сам составлял «Устав» и текст помню прекрасно, — терпеливо парировал Иван Аркадьевич. — Там есть примечание, мелким шрифтом. Если сотрудник имеет большой опыт работы или заслуги перед Отечеством, то на эту должность могут взять и со средним техническим образованием как врио сроком на полгода.
— Но у Горшковой опыт работы всего два с половиной года! — влезла Швабра.
— Всё так, — кивнул Иван Аркадьевич и ехидно добавил, — но у неё есть заслуги перед нашей страной.
— Какие ещё заслуги?! — возмущенно вскинулась Герих.
— Рацпредложения Горшковой по каталогизации документов поддержаны Главком! И сейчас Центральный аппарат МПС СССР готовит инструкцию, где предложения Лидии Степановны будут внедрены на всех наших советских предприятиях. Причём не только у нас, но и по всем республикам. Для нас это существенное достижение. За всю работы депо «Монорельс» рацпредложений такого уровня ещё не было. Более того, я скажу, что к Дню великой Октябрьской Социалистической Революции товарищу Горшковой планируют вручить Почётную грамоту МПС СССР. Это ли не признание её заслуг?
По залу прошелестел изумлённый вздох.
— Тем не менее, при всех заслугах, Лидия Степановна, увы, не справляется со своей работой, — с грустным видом, встал со своего места Альберт.
Вот гадёныш!
— Что вы имеете в виду, Альберт Давидович? — нахмурился Иван Аркадьевич.
— А то и имею, Иван Аркадьевич, — гаденько сказал Альберт и прошел к трибуне, — возможно вы просто не в курсе, но наш квартальный отчёт Главк не принял. И премиальных, и поощрений нам теперь не видать. Вполне возможно, что теперь и до конца года.
По залу прошел злой возмущённый рокот. Все взгляды устремились на меня. И не было ни одного сочувствующего.
— Альберт Давидович, — начал закипать Карягин, — а может, это вы не справляетесь со своей работой, раз до сих пор не знаете, что Главк наш отчёт принял?
— Насколько мне известно, — продолжал гнуть свою линию Альберт, — сейчас квартальный отчёт должен делаться по новой инструкции, а Лидия Степановна продолжает всё по старинке.
— Сами ответите Альберту Давидовичу, Лидия Степановна? — спросил Иван Аркадьевич.
Я кивнула и встала с места.
— Альберт Давидович, — громко, на весь зал, сказала я, — отчёт сдан в полном объеме. Включая новую таблицу семь-дробь-два. Виктор Нотович Шаповал лично всё проверил и принял. Я вчера только вернулась из командировки в Москву. Так что отчёт благополучно сдан.
На лицо Альбертика было жалко смотреть.
— Но раз уж зашла об этом речь, то не поясните ли вы мне, и заодно остальным товарищам, — почему вы не передали мне методичку с инструкциями по отчёту?
— Я не отвечаю за почту! — моментально вскипел Альбертик, — обращайтесь в канцелярию. Это их работа, регистрировать входящие письма.
— Мы подняли всю корреспонденцию и всё проверили! — взвилась та замотанная тётка из канцелярии, фамилия её была Филиппова, имя я всё время забывала. — Никаких инструкций из Главка не поступало. У нас всё чётко фиксируется!
— Конечно не поступало, — злорадно вставила свои пять копеек я, — потому что Виктор Нотович передал методичку через Альберта Давидовича. А Альберт Давидович, видимо, забыл сообщить нам об этом. Поэтому пришлось консультироваться у товарищей из «Днепровагонмаша». Спасибо, Фёдор Кузьмич, всё организовал.
Кузнецов приосанился с довольным видом. Лицо Альбертика пошло пятнами.
— Альберт Давидович, ты не хочешь нам ничего объяснить? — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, спросил Иван Аркадьевич.
В зале стояла мёртвая тишина. Все слушали, затаив дыхание.
— Я приносил, но Лидии Степановны не было на работе. Она отдыхала. — мстительно сообщил Альберт. — Я решил, что у неё всё уже сдано, раз она ушла в отпуск во время отчётного периода.
— У моей приёмной матери случился гипертонический криз, — пояснила я, — она попала в больницу. Пришлось взять три дня, чтобы помочь ей. А методичку нужно было передать. Тем более, что я не на Марс яблоки выращивать улетела. Вон если товарищу Лактюшкиной надо было со мной по рабочим вопросам связаться, то она и в Малинках меня нашла.
Лактюшкина просияла. В зале послышались одобрительные возгласы. Обстановка тем не менее накалялась.
— Мы обсудим это в рабочем порядке, Альберт Давидович, — мрачным тоном пообещал Иван Аркадьевич и снова обратился к залу. — Ещё вопросы есть?
— Раз уж мы подняли вопросы, касаемые деятельности Лидии Степановны, — встал со своего места Эдичка Иванов, — то у меня тоже есть вопрос. Почему вы, товарищ Горшкова, раздаете путёвки в лучшие санатории Советского Союза своим друзьям и родственникам?
— Каким друзьям и родственникам? — не поняла наезда я.
— Поясните, товарищ Иванов, — потребовал Иван Аркадьевич.
— Да пожалуйста. Вот, к примеру, ваша подруга Смирнова поехала по путёвке в санаторий в Алушту, — мерзко улыбнулся Иванов. — А как же другие наши работники? У нас же много ветеранов, есть инвалиды. А вы свою подружку отправили на курорт. Рука руку моет?
Счёт к ребятишкам из «списка мести» вырос.
Глава 25
— Товарищ Иванов, я что-то не совсем пойму суть претензии, — развела я руками, — с чего вы взяли, что раз Смирнова моя подруга, как вы изволили выразиться, то поехать в санаторий она не имеет права? Это что ж, выходит, руководству нельзя общаться с другими сотрудниками, чтобы тех не сочли особо приближенными? Разве у нас, Советской стране, нынче не все равны? Есть те, кому можно ездить в санатории, и те, кому нельзя?
— Не надо передёргивать, Лидия Степановна! — ехидно ухмыльнулся Эдичка, — вы прекрасно понимаете, о чём я.
— Нет, не понимаю, — покачала я головой, — поясните и мне, и товарищам.
— Па-а-азвольте! — с места вклинилась пожилая Роза Шавкетовна, которая сидела в одном кабинете с Зоей. — Смирнова вообще никогда не была на море. Ни разу в жизни! У неё пять лет на руках лежачая свекровь была. Трое детей. А она ещё и такую общественную нагрузку несет. Она заслужила! Правильно я говорю, товарищи?!
В зале поднялся шум.
— Я хочу выступить! — внезапно на сцену, к трибуне, полез Иваныч.
Иван Аркадьевич нахмурился, но кивнул.
— Товарищи! — стукнул кулаком по
