Будяк, чуть задыхаясь от бега, — давай поговорим.
— Говори, — пожала я плечами максимально равнодушно. — Только не долго. Дела у меня.
— Лида, — хрипло прошептал Будяк, усаживаясь рядом. Он протянул руку к моей щеке, но, наткнувшись на мой взгляд, одёрнул её.
— Ты сердишься, душа моя, и имеешь право, — виновато сказал Будяк. — Прости меня, пожалуйста.
— С чего мне на тебя сердиться, Пётр Иванович? — удивилась я, — ты свободный человек, имеешь право проводить своё время, как угодно, и с кем угодно. Это я должна попросить у тебя прощение за то, что перевернула бидон. Молока небось много на пол пролилось? Тебе убирать всё пришлось, да? Агриппина Ивановна ругаться теперь будет.
— Лида! — в голосе Будяка послышалась досада. — Ну при чём тут бидон?! Я сглупил. Не удержался. Когда появилась ты, у меня словно все перевернулось внутри. Я так тебя захотел, что прямо сил нету, так было волнительно. А ты только раззадоривала меня, а сама отвергала. Твоё пренебрежение разрывало мне сердце. Понимаешь, я взрослый мужчина со своими потребностями. Ты уехала, а я не мог тебя дождаться. А тут как раз заглянула Нинка. И я не удержался. Я думал, что мы по-быстрому, всего разочек, и никто не узнает. Откуда же мне было знать, что ты раньше с командировки своей этой вернешься?! Эх, судьба-злодейка…
Он говорил ещё долго. Горячо. Убедительно. А я сидела и смотрела на него. Всё-таки хорошо, что я всё это вовремя увидела и розовые очки спали.
— У тебя всё, Пётр Иванович? — спросила я, вставая. — Мне уже нужно бежать.
— Ты не простила.
— Не фантазируй, Пётр Иванович. Мы все здесь взрослые люди. И я тебя вполне понимаю.
— Обиделась.
— Да нет, — улыбнулась я, — ладно, побегу я. Пока.
— Лида…
— Всё, Пётр Иванович, мне пора, — я развернулась и пошла быстрым шагом вверх, к дому. — Нужно ещё Светку у Роговых забрать.
Будяк остался сидеть у пруда. Я не удержалась, оглянулась. Он сидел, сгорбившись и низко опустив голову, лицо он закрыл руками.
В доме витал запах кислой капусты и моих разбитых вместе с банкой надежд. Я тщательно поубирала все следы своей эмоциональной несдержанности. Гадский Будяк. Из-за него я разбила последнюю банку капусты. И своё сердце.
Уже на выходе, я вспомнила о куртке. Зачем она мне? Отдавать Будяку после всего этого даже не смешно. А хранить у себя как воспоминание — не хочу. Но и выбросить её жалко. Всё-таки импортная, дорогая вещь. И я придумала, схватила куртку, аккуратно сложила в свёрток и отправилась к Роговым.
У Роговых было весело. Играли в лото на желания. Чета Роговых, Зинаида Ксенофонтовна, Галя (которая Глиста) и моя Светка. Все весело хохотали и пытались уличить Сергея Сергеевича, что он жульничает.
— Добрый день, — улыбнулась я, — весело тут у вас.
— Присоединяйтесь, Лидия, — предложила Зинаида Ксенофонтовна.
— Спасибо, в другой раз. Я за Светой пришла.
— Мама! — воскликнула Светка, — мы сейчас доиграем, и я сама приду! Мы же должны отыграться!
— Счёт восемь — четырнадцать! — подзадорил её Рогов хвастливым голосом. — Вам проще сразу сдаться.
— Ну уж нет! — возмущённо закричали Галя и Света хором.
Я поняла, что в ближайший час вытащить Свету из-за стола с лото нереально.
— Ладно, доигрывай, только не долго, — согласилась я.
— Как там Римма Марковна? — спросила Зинаида Ксенофонтовна, выкладывая карточку. — У меня два двойных зайчика!
В ответ послышалась сердитые голоса девчонок.
— Нормально уже, — ответила я, — сегодня вечером забирать будем.
— Я могу вас свозить, — предложил Рогов и посмотрел на карточку. — А у меня — лисичка и медведь!
— Спасибо, Сергей Сергеевич, я буду вам очень благодарна, — улыбнулась я, — вы и так меня всё время подвозите. И вот, смотрите, что я вам из Москвы привезла.
Я протянула свёрток Рогову.
— Что это? — удивился он.
— Куртка. Венгерская.
— Да что вы! Что вы! Сколько мы вам должны?
— Это подарок.
Я впихнула отнекивающемуся смущённому Рогову злосчастную куртку и ушла домой.
А вечером привезли Римму Марковну, счастливую и довольную, что всё уже закончилось, домой. Специально к её приезду я состряпала праздничный ужин. Мы сидели втроём, она, я и Светка, на веранде и ели вкуснющие вареники с творогом и сметаной. Будяк не пришел.
С самого утра в депо «Монорельс» состоялось коллективное собрание по итогам за второй квартал. Я еле успела забежать в Ивану Аркадьевичу отчитаться, что всё нормально. С командировочным отчётом в кадры и бухгалтерию я поступила просто — сдала всё, кроме билета обратно. Сказала, что билет сдала в кассу, так как родственник ехал и подвёз по пути. Прокатило.
Да, влетела на деньги за билет в СВ. Пришлось вернуть в бухгалтерию. Ну так поделом мне, нечего терять голову из-за всяких там Будяков. В следующий раз буду думать головой, а не остальными местами.
Собрание началось, как обычно. Зал был битком набит, яблоку негде упасть. Я присмотрелась. Сегодня пришли все работники депо «Монорельс».
Собрание открыл Иван Аркадьевич с докладом о подведении итогов по работе за квартал. Он обрисовал показатели, зачитал цифры, сказал какие будут задачи в следующем квартале и сдержанно похвалил за хорошую работу.
— Вопросы будут? — спросил он формально, сам уже готовый перейти ко второму вопросу.
— Да, у меня есть вопрос, — подняла руку Щука.
— Слушаем, — если Иван Аркадьевич и удивился, то виду не подал.
— Я хотела уточнить по поводу кандидатуры на должность третьего заместителя директора…
— У нас товарищ Горшкова — мой третий зам, — скривился Иван Аркадьевич. — Давайте, по существу, Капитолина Сидоровна. У нас ещё много вопросов рассмотреть надо.
— А я, по существу, — заверила Щука. — Я говорю о настоящем третьем заме, компетентном…
— Лидия Степановна вполне компетентна, — недовольно перебил её Иван Аркадьевич.
— Но у неё нет образования, — гаденько ухмыляясь сообщила Щука.
— У Лидии Степановны среднее техническое образование. Она сейчас учится в Институте. Сдаёт экзамены экстерном. Так что всё в порядке, — ответил Карягин. — Кроме того, она же врио (временно исполняющий обязанности).
— Но на данный момент у неё нет высшего
