если сумеешь уйти с этого поля живым.
Когда звуки боя — яростные вопли, стоны боли, звон и лязг, треск дерева под ударами мечей, топоров и копий — утихли и над холмом сгустилась тьма, Леу с трудом соображала, что творится вокруг. Тело онемело от усталости, в ушах до сих пор стоял грохот, крики и визг, одежда и руки были перепачканы в крови, и она уже перестала пытаться утереть ее — все равно бесполезно, да и времени не было. Когда венардийский король приказал своим рыцарям спешиться и послал их в атаку, ей сражаться не позволили.
— Будешь помогать раненым, — отрезал тогда Каэрден. — Так от тебя будет больше толка.
Мартин согласно кивнул, но Каэрден еще не закончил.
— Ты тоже не лезь в схватку. Нужно, чтобы кто-то подносил воду и стрелы лучникам, этим и займешься… — и поднял ладонь, заглушив его протесты. — Не строй из себя героя. Ты не воин и сражаться не умеешь. Погибнешь зазря, вот и все.
Долгие часы,пока закованные в латы венардийские рыцари волна за волной накатывались на холм и отступали назад, усеивая склоны телами, Леу вместе с еще несколькими фаэйри выводила, иногда и вытаскивала из строя раненых, перевязывала их, помогала складывать в стороне тела умерших и убитых,счет которых к концу дня перевалил за две сотни.
Они выстояли только благодаря отряду ярлунга Бьора. Остальные гоблины ушли, а он поднялся на холм и потребовал встречи с командирами фаэйри.
— У меня половина дружины ранена, — мрачно сказал он. — Драться они еще смогут если прикажу, а до дома не дотянут. Мне плевать, что вы там не поделили с королем людей, только он обманул нас, а теперь еще грозится напасть на наши земли. У вас с нами теперь общий враг. Мои ребята помогут вам, как смогут. Только, как начнется, под руку не суйтесь, длинноухие, а то зашибем и не заметим.
Гоблины сражались как одержимые. Своими огромными дубинами, секирами и копьями они несколько раз отбрасывали уже было начинавших одерживать верх венардийцев назад, и к часу, когда сгустилась темнота, полегли почти все.
Королевские рыцари отступили, но не бежали; холм все еще был окружен, и глядя на огненные точки, рассыпавшиеся по темной долине, Леу ощутила, как сквозь смертельную усталость пробивается отчаяние. Фаэйри оставалось сотни три против нескольких тысяч венардийского войска, и утром оно снова пойдет на штурм…
Глаза щипало от дыма. Чтобы их противники не смогли воззвать к луне, венардийцы жгли костры, и черные удушливые облака поднимались в воздух и закрывали собой небо. Леу смахнула выступившие слезы и опустилась на землю. Вокруг звучали голоса, слышался звук шагов, но она слишком устала, чтобы обращать внимание на происходящее. Не было сил даже, чтобы встать и пойти напиться. Да и воды почти не осталось.
Кто-то подошел и присел рядом. Леу с трудом повернула голову. Мартин, бледный, вымотанный, с кругами под глазами; он попытался улыбнуться, но улыбка вышла измученной. Разговаривать не хотелось — ни Леу, ни, наверное, ему.
Ну а что тут скажешь, подумала она. Что завтра мы, скорее всего, погибнем? Венардийский король грозился отдать ее своим солдатам, но попадаться живой Леу не собиралась. Сказать Мартину, что любит его? Он знает это и так.
Леу вздохнула и положила голову на плечо Мартина. Закрыла глаза, и прежде чем провалиться в сон, мгновенный и глубокий, успела почувствовать его губы, мягко касающиеся ее лба.
Посреди ночи заревели рога, загрохотали шаги, раздались голоса, выкрикивающие команды. Леу вскочила как ужаленная, и в нее тут же кто-то врезался и опрокинул на землю. Она еле успела откатиться в сторону, чтобы не быть затоптанной, и поднялась на ноги, ошалело оглядываясь по сторонам.
— Мартин?.. Мартин!
Его нигде не было видно. Вокруг Леу сновали воины фаэйри, снова сбивались в строй, а снизу, из долины доносился гул и рокот и бряцанье металла, и в воздухе стоял удушливый дым — не продохнуть.
— Вот ты где, — выдохнула внезапно появившаяся из темноты Морана. Втиснула Леу в руку меч с коротким узким клинком, схватила за рукав и потащила за собой. — Пойдем. Дала бы тебе лук, но стрел почти не осталось. Встань в заднем ряду и постарайся не высовываться.
— Мартин…
— Кажется, видела его вместе с дружиной Иалона. Не бойся, там воинов побольше чем у меня, да и оружие ему дали… ну, быстрей!
— Что происходит? — выдавила Леу. Впереди, за спинами воинов, которыми командовала Морана, мигали сотни — хотя нет, какие сотни — тысячи огненных точек. Они ползли вверх по склону, обтекали холм со всех сторон — река пламени, которая, казалось, вот-вот поглотит островок, на котором собрались остатки войска Полуночной земли.
Морана обернулась к ней, бледная, но сосредоточенная и спокойная:
— Подошла остальная часть венардийской армии. Может быть, удастся отбиться, их ведь погнали в бой прямо с марша, даже отдохнуть не дали. И одеты они в обычные кольчуги, не в латы. Их можно хотя бы из луков проредить, пока не поднялись сюда. Только стрел мало… — она мотнула головой, убирая падающие на глаза волосы. — Ладно, нет времени болтать. Держись в заднем ряду. И, если до этого дойдет, постарайся не попасться им в руки живой.
Бой начался как-то неожиданно. Где-то на другой стороне холма, за спиной у Леу, послышались крики и звон стали о сталь, стоящие впереди лучники двора Балар послали стрелы — раз, другой, третий (из темноты слышались вопли боли и проклятия), потом обнажили мечи и шагнули наврстечу карабкающимся вверх по склону венардийским солдатам. Те неуклюже взмахивали своим оружием, опрокидывались, убитые или раненые, но вслед за ними лезли новые и новые — в одной руке факелы, в другой копья или мечи, передние испуганны и растерянны, но те, что сзади, напирают, подхлестывая себя криками… светлая луна, да сколько их тут⁈
Венардийцы возникали из темноты и падали, возникали и падали, возникали и падали, пока один из фаэйри совсем рядом с Леу не пошатнулся, опустился на колено и уткнулся лицом во взрытую сотнями ног землю. Копейщик в
