женщинам такого типа была. Потому что еще в детстве ты точно такую же себе приглядела и развлекалась с ней.
– И ты не остановил меня? – она нервно сглотнула и в замешательстве коснулась рукой лба.
– Я ведь уже говорил, что старался ни в чем не ограничивать тебя, следя лишь, чтобы ты не роняла свой имидж и престиж в ситуациях, связанных с управлением Империей. В остальном, дитя мое, тебе было позволено все. Как впрочем, и теперь. Могу хоть сейчас эту Линду тебе вернуть. Развлекайся с ней и дальше, ежели желаешь.
– Проклятье, – она скривилась и отстранилась от отца, – как же меня раздражает эта дыра в прошлом.
– Забудь о нем. Считай, что начала жить заново.
– Не могу! – ее рука сжалась в кулак. – Я постоянно спотыкаюсь о факты из него, и меня это бесит до предела… И хоть некоторые моменты меня не особо радуют, хочу все вспомнить. Какой бы я не была, – она вновь обернулась к Маграту, во всем ее облике читалась решимость, – это была моя жизнь, и я хочу вспомнить ее!
– Тогда другого варианта нет, как собирать информацию по крупицам и восстанавливать то, что не помнишь. Только будь добра, постарайся делать это так, чтобы в амнезии тебя никто не заподозрил, а то этим начнут пользоваться все, кому не лень, и ты развалишь Империю.
– А ты не видишь, как я стараюсь? За все это время, по-моему, никому даже сомнений в голову не закралось, что со мной что-то не так, – в ее глазах полыхнуло раздражение.
– Тихо-тихо… не горячись. Я все вижу. Просто еще раз напомнил и предостерег… Ведь это не только мое право как отца, но и обязанность. Ты так не считаешь?
– Извини, я что-то и правда погорячилась. Извини, – она примирительно коснулась его руки. – Мне просто очень тяжело. Приходится контролировать каждый жест, каждый взгляд. Особенно среди тех, кто знал… С Торесом и то легче было.
– Как он тебе, кстати?
– Неплох, но до Норлана ему далеко… Так развлечься если только, а как отец для будущего наследника он явно не дотягивает, да и в груди ничего не екает, хотя старалась, очень старалась любовью к нему проникнуться и настроить себя, что подле него останусь, пока другого наследника не рожу. И вроде как даже получаться стало, а уехал он, и я поняла, что возвращаться к нему не хочу… Игра это все была… Игра. И играть в нее мне надоело.
– Тогда ищи дальше. Вон Линду свою у меня забери, может это тебя развлечет… да и вспомнить что поможет.
– Пожалуй, я воспользуюсь твоим любезным предложением, отец, спасибо, – она благодарно прижалась к его щеке губами.
Войдя вслед за отцом в сумрачное и маленькое подвальное помещение, разделенное надвое прочной металлической решеткой, Къяра увидела лежащую ничком скованную тяжелыми цепями худенькую женщину с копной спутавшихся рыжих волос. При их появлении она даже не пошевелилась.
– Вставай! – жестко приказал ей Маграт.
Женщина вздрогнула, вся съежилась, но с пола не поднялась и даже голову в их сторону не повернула.
– Вставай, Линда, – более миролюбивым тоном повторил Маграт. – Встанешь и преклонишь колени, отдам тебя Къяре.
– Къяре? – приподняв голову, недоверчиво переспросила та и тут же, судорожно сглотнув, рывком поднялась, встала на колени и, не сводя напряженного взгляда со стоящей за спиной отца Къяры, срывающимся голосом проговорила: – Госпожа моя, неужели это Вы? Молю, скажите, что мои глаза меня не обманывают…
– Не обманывают, – едва заметно кивнула Къяра.
Нервно облизнув губы, рыжеволосая женщина прижала руку к груди и покорно склонила голову:
– Я по-прежнему в Вашей власти, моя госпожа, и если позволите, то с радостью надену Ваш кабалит или выполню любой другой приказ.
Маграт посторонился и с улыбкой кивнул дочери:
– Можешь забирать свою упрямицу, только с одним условием: уж будь любезна в этот раз кабалит на свертку поставить, чтобы она точно знала, что если еще дышит, то и ты жива – здорова. А то у нее ум за разум заходит, когда она в этом не уверена.
– Простите, Владетель, что не верила Вам, – склоняясь еще ниже, тихо прошептала пленница, – любое наказание от хозяйки приму за недолжное поведение с Вами…
– Ты и так, думаю, наказана достаточно, Линда, – усмехнулся он, – так что не о наказаниях думай, а о том, как прошлое благоволение хозяйки вернуть.
– Я буду стараться, – покорно кивнула она и, протянув руку за кабалитом, который увидела в руках Къяры, устремила на нее взгляд полный тоски: – Чем я так Вас прогневала, хозяйка, что Вы столь долго игнорировали меня? Скажите, я постараюсь заслужить прощение.
– Ты не ее прогневала, а меня! – тут же загремел в подвале голос Маграта. – А так как, в отличие от тебя, моя дочь покорна моей воле, то у тебя были все шансы за свои дерзость и неповиновение сидеть здесь до смерти! Я просто решил сделать ей приятное и, несмотря на твое упрямство, отдать ей, но могу и передумать…
– Молю, Владетель, не надо… я раскаиваюсь в своем поведение и буду очень покорна и моей госпоже, и Вам, – тут же взмолилась Линда.
– Вот, это другой разговор, именно на твое раскаяние я и надеялся, – сбавил тон Маграт и обернулся к дочери: – Только про условие на котором я возвращаю ее тебе не забудь.
– Да, отец, – кивнула Къяра и через решетку протянула Линде кабалит, который та поспешно выхватила из ее рук.
Освободив от цепей ставшую ей подвластной Линду и дав возможность привести себя в порядок, Къяра отвела ее в свои апартаменты. Рыжеволосая красотка с правильными, но немного осунувшимися чертами лица несмело замерла в дверях. В слегка запавших изумрудных глазах ее плескалось немое обожание.
В душевном смятении Къяра отошла к окну и замерла там, решив предоставить Линде инициативу и возможность первой начать общение, но та не торопилась. Стояла на пороге и, прижав правую руку к губам, не сводила с нее пристального взгляда.
Не выдержав, Къяра недовольно повела плечами:
– Так и будешь на пороге стоять и на меня глазеть?
– Извини, Къяра, – тут же потупилась та. – Мне будет позволено что-то сделать для тебя?
По ее обращению Къяра поняла, что отношения у них действительно были близкими и, в замешательстве отвернувшись, хрипло приказала:
– Ужин мне приготовь.
– Ты предпочтешь есть одна или со мной?
Немного помолчав, Къяра вновь обернулась к ней:
– Мне интересно знать, что предпочла бы ты.
– Конечно же, мне очень хочется, чтобы ты позволила мне разделить с тобой трапезу, как позволяла когда-то, но о таком
