(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)Я очнулся оттого, что Барнаби прыгнул мне на голову. Во всяком случае, именно это я тогда почувствовал: будто острое копыто с силой вонзилось между лобными долями моего мозга. Открыть глаза было так же трудно, как пытаться поднять мешок с песком при помощи чайной ложки.
Я находился под землей. Это было очевидно по сырости в воздухе и по тому, как в темноте эхом отдавались скребущие шаги грызунов. Мои руки и ноги были привязаны к стулу гибким кабелем.
Единственная лампочка, висевшая на потолке, оказала медвежью услугу тому подонку, который следил за мной с самой площади. На его футболке «CG3» темнели пятна пота. Он оскалил зубы в самой дерьмовой улыбке на свете:
– Здравствуй, Траки.
– Кто ты такой? – спросил я. Довольно избитая фраза. Пока пытался думать, в голове словно кирка застряла.
– Кто я такой? Хороший вопрос. – Он подошел и сжал пальцами мой подбородок. Я вырвался. – Лучше спроси, чего я хочу.
– Что ж, ладно, – сказал я. В школе я был твердым хорошистом и мог бездумно повторять за лучшими из учеников. – Чего ты хочешь?
Его улыбка превратилась в усмешку.
– Я думаю, ты уже знаешь.
Элвис. Чертов. Пресли. Я попробовал начать сначала.
– Это Рафикова тебя послала?
Его смех звучал так, словно он пытался откашляться в марлевый тампон.
– Не валяй дурака, Уоллес. Это опасная игра, и мое терпение на исходе.
– Никого я не валяю. – До меня долетело эхо: готов поспорить, что он бросил нас в старый парковочный гараж, и мы находились под землей, глубина в пятьдесят футов отделяла нас от любого, кто мог услышать мой крик.
Он долго смотрел на меня, не моргая.
– Президент Бернхем поручил тебе доставить кое-что в Сан-Франциско. Где оно?
Итак, Рафикова с самого начала знала, что президент Бернхем намеревался сделать. Но она, очевидно, не знала, что груз был помещен в черепную полость миотонического козла, а это означало, что в данный момент он в безопасности. И если Рафикова так отчаянно желала вернуть фрагменты своей мозговой ткани, это означало, что она была напугана.
И что действительно был какой-то способ ее остановить.
Я решил нагло соврать.
– Президент Бернхем не давал мне ни хрена, только то, что лежит в моем рюкзаке, – ответил я. Звуки моего голоса вновь раскатились эхом по комнате. Я попытался высвободиться и лишь вывихнул запястье.
– Мы там уже проверяли, – сказал он. – Все чисто.
– Тогда какого черта тебе от меня надо?
На долю секунды время замерло. На самом деле это он замер. В его лице произошла странная перемена. Казалось, что все его мышцы стали окнами, а позади них целая толпа людей готовилась к приближению торнадо, неодинаково быстро запирая ставни.
Внезапно он бросился на меня. Но вместо того, чтобы нанести удар, он схватил меня за запястья. На лице промелькнуло совершенно новое выражение, которое стерло с него усмешку.
– Помоги, – прохрипел он. Даже его голос изменился. – Она никак не хочет убраться прочь из моей головы. Я думал, это только на время… Я просто хотел раз или два заглянуть…
Он двигался совершенно неестественно, словно тело было всего лишь костюмом, подвешенным в воздухе.
Он задыхался, как тот парень из Риверсайда на Пригорке в красной дымке воскресенья.
– Пожалуйста, дай ей то, чего она хочет. Иначе мы никогда не освободимся. Мы никогда не станем…
Он прервался, поскольку его отшвырнул назад невидимый удар, от которого позвоночник взмыл по параболе. Атака длилась секунду, может, две.
Потом он снова успокоился. Как будто все маленькие окошки на его лице распахнулись и оттуда выглянул кто-то совсем другой.
– Прости меня, – сказал он. Его тон был таким ледяным, что мои кишки пробрал озноб.