строить новые города, если не хочешь переделывать старые…
Этот момент, до сих ускользал от моего внимания. В последние месяцы я думала лишь о том, как заработать побольше салеров.
Поднимаю голову и упираюсь взглядом в бесконечность. Кажется, что сами звёзды подмигивают с небес. Может, в моём появлении в этом мире был какой-то замысел свыше?
Посильнее закутываюсь в плащ и укладываюсь спиной на плед. Так проще рассматривать небо… и его лицо.
— А о чём мечтал ты?
— Я оставлю ответ на этот вопрос при себе, Эмма. Ты мне не поверишь. А я не смогу ничего доказать.
— Откуда ты знаешь, что я не поверю, если даже не попытался узнать?
Только что, он расслабленно следил за игрой волн в лунном свете, а теперь снова пытается залезть взглядом мне под кожу:
— Ты не доверяешь мне...
Хочу что-то возразить, но под его взглядом забываю, даже о чём спорили.
— Знаешь, как сложно держать себя в руках рядом с тобой? Особенно сейчас, когда ты такая…
— Какая? — почти шёпот.
Ласково улыбается и протягивает руку к моему лицу. Едва касается кончиками пальцев шеи, проводя по прилипшей мокрой пряди волос.
— На твоей коже танцует свет луны, он путается во влажных волосах…
Подхватывает подбородок и подушечкой большого пальца мягко давит на центр нижней губы, слегка оттягивая её вниз.
— Твои губы дрожат от холода…
Наклоняется, упирается лбом в мой лоб, заглядывает в глаза.
— И я знаю, что под тонкой чёрной тканью ты практически раздета…
Тихий, почти ровный голос, который по интонациям так рознится с горящим даже в полутьме взглядом.
Кажется, меня трясёт. Не только губы, всё тело. И точно не от холода.
Он замирает, наблюдает за мной. Почти не дышит.
Медленно тяну вверх его рубашку, пытаюсь высвободить из-под пояса брюк. Ныряю под тонкую ткань ладонью, ощущаю жар шелковой кожи и рельеф напряжённых мышц живота. Скольжу ладонью выше, останавливаюсь там, где ощущаю сильные толчки сердца.
Останавливает мою руку, накрывая своей ладонью.
— Эмма… как далеко ты готова зайти?
— Я… — слышу собственное тяжёлое дыхание, злюсь и краснею от его вопроса — т-ты... и так всё понимаешь, зачем спрашиваешь?
Улыбается кончиками губ. Он так и продолжает касаться лбом моего лба.
— Только… после… свадьбы… моя сладкая…
— Издеваешься?
— Серьёзен, как никогда. Будь со мной.
— А если я не готова?
— Предлагаешь мне быть твоим любовником?
— Почему нет? Ты сам сказал, что это не осуждается.
— Но и не приветствуется.
— А как же все эти твои: “Я бы хотел просыпаться в твоей постели?”
— Вспомни, как я сказал: “Я бы хотел просыпаться так каждый день.” Каждый день, Эм, с тобой. И засыпать с тобой… и обнимать тебя ночью. А не только то, что ты подумала.
— Я просто… — растерянно замолкаю и ещё сильнее краснею, пытаясь вспомнить, что именно он говорил про постель... я же не могла это выдумать?
— Эм, ты сказала, что предпочитаешь просыпаться в своей постели, а я сказал, что подумаю над этим. Я могу шутить, могу пытаться смутить тебя, но у всего есть грань. Я не перехожу за неё. Я мечтаю быть с тобой. Мечтаю о свадьбе, чтобы никто не имел права претендовать на тебя. Чтобы не было никаких списков! Я с ума схожу от них! Хочется стукнуться головой о стену, когда кто-то рассуждает, каким он видит брак с тобой… Я несколько месяцев не мог спать, думая о том, что в любой день Его Величество может объявить о твоей помолвке с кем-то… другим…
В голове повисает звенящая пугающая тишина. Ни одной мысли. Лишь оголённые эмоции, которые искрят, словно через них пропускают бесконечные разряды тока.
— Алекс… послушай... — пытаюсь говорить ровно, но голос звучит сдавленно, — я впервые самостоятельно распоряжаюсь своей жизнью. И мне это нравится. Все последние месяцы я работала над тем, чтобы быть свободной. Доказать Его Величеству, что не нуждаюсь в опекуне в лице мужа. Я не обязана решать прямо сейчас и уверена, что король сдержит своё обещание. Списки... это просто на будущее, чтобы Его Величеству было спокойнее.
— Его Величество лукавит. У герцогства не может не быть наследников. Ты сама это понимаешь. Всё, чего ты можешь добиться — некоторой отсрочки и права самостоятельного выбора супруга. Но и тут всё непросто. Король хитёр, и ты не узнаешь, где и в какой момент, попадёшься в одну из его продуманных ловушек. Эмма... я боюсь потерять тебя.
Закрываю глаза и делаю глубокий вдох.
Он давит на меня. Пусть это и ощущается очень сладко. Но в то же время он прав — мне не позволят долго наслаждаться самостоятельностью.
— Хорошо… Алекс, я прошу дать мне несколько дней. Ладно? Несколько дней, чтобы принять решение…
Глава 42. Красный ей к лицу
“...Поэтому, моя дорогая племянница, я настаиваю на твоём присутствии на завтрашнем балу!”
Конверт с королевским гербом был подан мне ранним утром, как только я открыла глаза. Его Величество оказался весьма осведомлён о том, что его сиятельство гостит в имении Эон Нидао. Как мой опекун и любящий родственник, король выразил свою обеспокоенность данной ситуацией. Он желает видеть меня на завтрашнем балу и это, разумеется, не обсуждается.
— Прикажете накрыть в гостиной, ваша светлость?
— Я бы предпочла позавтракать на восточной террасе. Спасибо, Малия. И не могла бы ты передать приглашение к завтраку его сиятельству?
Вчера Алекс вернулся в особняк тайным ходом, а я решила пройти через парк. Стража, хоть и не подходит близко к берегу по моему распоряжению, но всегда бдит, ожидая возвращения герцогини.
Снаружи припекает солнышко, но в воздухе ещё сохраняется утренняя свежесть. Иной раз я бы любовалась красотой природы, окружающей террасу, но сегодня в моих мыслях царит беспокойство. Ловлю себя на том, что мне, как маленькой девочке, хочется поделиться своими переживаниями и услышать в ответ: “мы что-нибудь придумаем”.
Наверное, мысли слишком ярко написаны на моём лице, потому что Алекс, спустившись к завтраку, садится рядом, откладывает в сторону трость, берёт за руку и с тревогой заглядывает в глаза.
— Что случилось, моя хорошая?
Показываю письмо. Алекс пробегается по строчкам и мрачнеет.
— Как думаешь, может это приглашение быть как-то связано со вчерашним “подарком”?
— Сложно сказать, Эм, но как бы
