очевидно, что мужчина тоже не намерен сворачивать с тротуара. Собака протиснулась мимо левой ноги Кларенса, но широкое левое плечо Кларенса врезалось прямо в более хрупкое плечо соседа, от чего тот пошатнулся и едва не упал.
«Почему бы тебе было просто не сдвинуться в сторону?»
— Прошу прощения, — сказал мужчина, — я сожалею. Еще не освоился в этой местности. Барни и мне еще предстоит привыкнуть к этим узким тротуарам. Меня зовут Дженсен, Марти Дженсен.
Потерявший ориентацию мужчина стал шарить вытянутой рукой в другом направлении от Кларенса. Гнев Кларенса перерос в ужас, когда он осознал, что на Барни ошейник собаки-поводыря.
200
— Извините, — прошептал Кларенс дрожащим голосом. Смущенный, он сразу же решил, что не скажет своего имени, И быстро пошел прочь. Мужчина еще раз извинился и сказал вдогонку с самоуничижительным смехом:
— Хорошего дня. Надеюсь еще раз врезаться в вас.
По возвращению домой Кларенс принялся колоть дрова. В этом не было необходимости, поскольку они собирались уезжать, но колун всегда был хорошим способом снять стресс. Кларенс работал, закусив губу.
Через сорок минут, обливаясь потом, он опустился на одно из бревен. Посмотрев на поленницу, Кларенс заметил, что один из клиньев, удерживающих дальнюю стопку дров, перекосился. Встав с бревна, он исправил этот недочет.
Осмотрев свой двор, Кларенс улыбнулся, вспомнив замечание Джейка, когда тот несколько недель назад заглянул в его гараж: «У тебя здесь столько газонных удобрений, что это может привести к экологической катастрофе». Кларенс наблюдал за газонами соседей и мог сказать, что его газон — все еще самый лучший. Так и должно быть. Белые не стригут свои газоны вовремя, потому что заняты, а черные — потому что ленивые.
Кларенс вошел в дом через парадную дверь и устроился на диване гостиной, взяв с журнального столика «Черное предпринимательство» — специальное ежегодное издание, посвященное сотне самых крупных черных предпринимателей Америки. Ему нравилось читать о таких легендарных личностях как Реджинальд Льюис, Говард Найлор Фитцхаг, Артур Гастон и Джон Джонсон. В этом выпуске был большой очерк о Бери Гордоне из «Мотаун». Кларенсу нравилось листать страницы с фотографиями успешных, хорошо одетых черных профессионалов. Он любил этот журнал, несмотря на то, что его редакторы были неистовыми либералами. На втором месте стоял «Судьба» — журнал для чернокожих консерваторов. Кларенс решил, что другие крупные журналы для черных начали нести чушь на уровне «Люди» и «Мы», став поверхностными для серьезных черных читателей.
Было только 9:15 утра. Сварив кофе, Кларенс взял в руки свежий номер «Трибьюн», который вынул из почтового ящика после прогулки. Прочитав в первую очередь свою заметку, он затем углубился в остальную часть газеты.
Какой чудесный день! — сказала Женива с прилегающей
201
к гостиной террасы, сидя на большом, обитом батистом стуле. Если бы Кларенс сидел у ее ног, то она погладила бы его, как кота, с мурлыканьем трущегося то об один, то о другой рукав. Но он сидел далеко.
Женива посмотрела на Кларенса сквозь затемненное стекло двери террасы. Он сидел в гостиной и настолько сосредоточенно изучал газету, как будто был школьником, который готовится к выпускным экзаменам. Женива давно знала, что это способ, с помощью которого Кларенс убегает от реальности. Она размышляла, каким образом отвлечь его, и готова ли она заплатить за это цену.
— Как эта ерунда попала на первую страницу? — сказал он.
— Доброе утро, дорогой. Может, пойдем прогуляться? — спросила Женива.
— МакНовости. Соцопросы, секторные диаграммы и пейзажи на первой странице? Передовица о «лучших фильмах»? Можно подумать, что «Трибьюн» принадлежит «Всенародному опросу». Нам нужны не просто новые редакторы — нам нужны те, кто изгоняет бесов! Где жесткие статьи? Где настоящие новости? И это вы называете «выпуском новостей»?
— Спайк хочет прогуляться. Может, сходим после того, как ты прочитаешь спортивную страницу?
— Ты только посмотри на размер этого заголовка! Сегодня газеты и так стали меньше читать, а здесь шрифт размером с блоху. Они что, пытаются тягаться с «Нью-Йорк пост»? Если объявят войну, то об этом никто даже и не узнает.
— Кларенс! — на этот раз Женива повысила голос.
— Я читаю газету.
— Я знаю. Ты всегда читаешь газету.
— Что это значит?
— Что... ты всегда читаешь газету.
— Утром я наколол дров и собираюсь работать целый день. Мы же готовимся к переезду в город, как ты и хотела. А теперь дай мне немного расслабиться.
— Разве не ты принял решение о переезде? — спросила Женива. — И я не хочу, чтобы ты целый день работал. Я хочу, чтобы ты отдохнул. Дети нуждаются в тебе больше, чем компания-перевозчик. Давай просто прогуляемся вместе, прежде чем начнем упаковываться.
Кларенс вздохнул, снимая с рукава своей рубашки невидимые соринки.
— Хочешь сказать, что я опять пренебрегаю семьей?
— Перестань защищаться, Кларенс. Я на тебя не нападаю, а просто хочу, чтобы ты прошелся со мной и вывел на прогулку собаку. Тебе нужно отдохнуть.
— А я и так отдыхаю.
— Не рассказывай сказки. Ты похож на пчелу, упавшую в чан с бетоном. Ты злишься.
— Я не злюсь! — ответил Кларенс несколько повышенным голосом.
— Хорошо, ты просто притворяешься, что злишься. Значит ты — очень хороший актер.
— Ну, хватит, — Кларенс бросил газету. — Ты хотела, чтобы я погулял с собакой? Я был на прогулке, когда ты еще спала, и я не умею читать мысли. Если ты хочешь что-то от меня, то просто подойди и скажи. Договорились? Это называется общение,
— Ладно, забудь. Я погуляю с собакой сама.
— Прекрасно. Только не делай вид, что я виноват.
— Почему кто-то обязательно должен быть виноват? — крикнула Женива, вскакивая. — Послушай, мне жаль, что твоя сестра умерла. Она была также и моей самой близкой подругой. И мне также жаль Фелицию. Все это разрывает мое сердце на
