Этот день они провели в рыбацкой деревне, где гостям отвели дом, по убранству и внешней опрятности непохожий на лачуги простых тружеников моря. Давно в этой деревне был построен специальный дом «для гостей», в котором часто останавливались путешественники, иногда даже сухопутные. Люди здесь жили простые, но умеющие постоять за себя. Каждый рыбак был одновременно и воином. Крестоносцев в деревне еще не видали ни разу и устроили небольшой праздник. Капитан Джованни, видимо очень уважавший этих людей, сразу сказал барону, чтобы он держал своих вояк в узде, дабы никакой неприятной ситуации во хмелю не вышло. Де Мо вообще не хотел посещать веселье «черного люда», но Кристабель не чуждалась простых людей и уговорила барона пойти с ней на праздник. При свете костров и факелов рыбаки, их семьи и даже многие крестоносцы плясали под нехитрую мелодию свирелей и кожаных барабанов. Пустилась в пляс и Кристабель, увлекая за собой Франсуа де Мо. Преодолевая отвращение к подобным развлечениям, барон все же последовал за девушкой, твердя про себя, что все это делается для его же блага, для будущего его и Кристабель.
На следующий день фелука отплыла от берегов Сицилии.
Барон понимал, что плыть прямо в Египет было бы для Кристабель полным безрассудством, ведь там постоянно шли бои и вообще военный лагерь не место для девушки, но ее упрямое желание самой найти отца заводило де Мо в тупик. К тому же ему самому не очень-то хотелось выполнять свой крестоносный долг и подвергать жизнь опасности. Наконец он придумал. Однажды вечером он пришел в каюту Кристабель и поведал ей свой план. Он привел доводы, что графине не следует плыть в пекло войны под Дамиетту, где самой ей найти отца все равно не представится возможным, а продолжить путь до Святой земли в Акру. Там можно будет снять дом и ждать падения сарацинского города, и только тогда отправляться в Египет. Но ждать не значит бездействовать. Пока Кристабель находится в безопасности, он, барон де Мо, со своими людьми отправится на поиски графа де Ла Мэр. И если ему посчастливится найти его даже до падения Дамиетты, то барон сразу же пошлет за Кристабель.
Девушка выслушала своего названого кузена внимательно, но не без протеста в душе. Она хотела сказать, что не согласна, но голос разума оказался сильнее чувств. Барон был прав. И возражать было бы глупо. Кристабель согласилась.
Де Мо сообщил капитану новое направление, и тот сразу же изменил курс. Плавание проходило на редкость спокойно. Ни штормов, ни пиратов. Много раз попадались корабли, шедшие из Египта и направлявшиеся туда. При одном виде их сердце Кристабель замирало. Она почти все время проводила на палубе, глядела на необъятную морскую гладь и грезила о счастье. Никогда у нее даже не возникало мысли, что ее счастьем станет Франсуа де Мо. Он был для нее временной опорой, помощью, которую судьба послала ей, но не более того.
В первых числах июля фелука бросила якорь в порту Акры. Это была огромная крепость, твердыня Святой земли, ее сердце после падения Иерусалима. Барон снял для Кристабель небольшой домик в генуэзском квартале, неподалеку от моря, чтобы графиня могла постоянно совершать прогулки к берегу. Он оставил ей для охраны двадцать своих воинов под негласным командованием Ариберта, а сам стал готовиться к отплытию в Египет.
Графиня осталась довольна домом, в котором ей придется жить. Он был скромным, уютным и достаточно вместительным, чтобы в нем расположились, кроме самой хозяйки, ее слуги и несколько человек охраны. Остальных воинов, в том числе и людей де Мо, пришлось поселить в близлежащих домах на постое у итальянских торговцев.
Через три дня после прибытия в Акру де Мо отправился в Египет. Когда он пришел к Кристабель попрощаться, графиня ждала его со слезами на глазах. Она просила барона найти отца, за что будет ему бесконечно благодарна, и напоследок поцеловала новоявленного крестоносца в лоб, благословив таким образом на ратные труды. Де Мо, в порыве чувств, прижал попеременно к губам ее маленькие ручки и край голубого шелкового платья. Деньги за выкуп оставались у Кристабель. Так решила она, и барон с горячностью подтвердил ее правоту.
Только Франсуа де Мо в Египет и не собирался. Он не хотел рисковать своей жизнью, искать человека, которого, скорее всего, уже нет в живых. А даже если и есть, то что с того? Что лучше – когда девушка тебе благодарна, ибо все, что ты для нее сделал, увенчалось успехом, или когда она потеряна, убита горем и ты единственный человек, который близок ей и может ее утешить? Барон предпочел второе. Конечно, он собирался поехать в Дамиетту с Кристабель, но уже после падения города. А сейчас необходимо было сделать видимость того, что он отправился на поиски графа де Ла Мэр, в действительности же не двигаясь с места. Де Мо попросил Кристабель, чтоб она его не провожала в гавань, ссылаясь на то, что разлука для него слишком тяжела. А когда он со своим отрядом вышел из генуэзского квартала, то направился в противоположную сторону, к воротам Святого Лазаря, где снял для себя и своих людей несколько домов. Под страхом смерти воинам барона запрещалось посещать не только генуэзский квартал, но близлежащие к нему кварталы, да и вообще всю южную часть Акры, чтобы никто из людей Кристабель не встретил их и не донес своей госпоже.
Первым делом де Мо посетил все городские притоны, где он старался утопить в продажных ласках любовь к Кристабель. Любовь для него была настолько мучительна, насколько безответна. Разумом он понимал, что невозможно полюбить человека, если он не пришелся по сердцу сразу, никакие уловки и угождения не помогут. И Кристабель никогда не ответит ему взаимностью. Но душа и сердце отказывались верить. Именно поэтому он здесь, в Акре, и ждет своего часа! И пусть он сейчас лжет в глаза любимой, но все это только ради ответного чувства в будущем!
Де Мо пил. Долго и беспросветно. Порой рыча от злости, проклиная себя и Кристабель. А когда приходил в себя, то, вспомнив эти проклятия, падал на колени и слезно просил прощения, обращаясь к графине. Так он провел месяц. Деньги стали кончаться, и рыцари и воины барона, которые тоже вели веселую жизнь, уже не раз уходили от него с пустыми руками. И это стало их очень напрягать. Возник ропот. Однажды барон после очередной попойки, небритый и злой вышел к своим людям,
