поисках способов бегства. Позже мы узнали, что до сентября 1961 года на Запад сбежали 85 пограничников, которые как раз и должны были не допускать попыток перехода в другую часть города.
Как на Востоке, так и на Западе уже давно были готовы к закрытию границы, хотя никому не хотелось в это верить. Берлинская граница оставалась лазейкой почти для всех жителей Восточной Европы. Весной 1961-го положение дел обострилось. Свидетельство тому - число беженцев, о которых ежедневно сообщалось в западных СМИ. Каждый день - от 800 до 1000 человек. Только в июле 1961 года сбежало 30 тысяч человек, а всего с 1946 года - 3,5 миллиона. Большей частью это были квалифицированные специалисты всех отраслей, уставшие от идеологической опеки партии и государства. Оскорбления и ограничение права свободного передвижения, а также доступа к образованию (в моём случае это была русистика) - таковы были причины бегства. Ни для кого не было секретом, что уровень жизни и возможности роста для творческих личностей на Западе были намного выше, чем в ГДР, не говоря уже о бесправии во всех вопросах, затрагивавших монополию власти партии.
Мне всегда было ясно, что рано или поздно по демографическим или экономическим причинам ГДР будет вынуждена закрыть границу. Так, уже в 1952 году, во время укрепления границы с ФРГ, появилась идея отгородить Западный Берлин. Однако это предложение встретило отпор со стороны Советского Союза. Следующей попыткой был проект Хрущёва придать Западному Берлину статус «свободного города». Но на него наложили вето западные державы. В любом случае, единственной возможностью было строительство стены с подстраховкой со стороны СССР, хотя ещё 15 июня 1961 года Вальтер Ульбрихт это открыто отрицал («Никто не собирается строить стену»). Позже стало известно, что правительство ГДР в первой половине августа добилось в Москве разрешения на возведение стены, «на всякий случай» закупив в ФРГ нержавеющую колючую проволоку. Здесь же следует упомянуть заявление Хрущёва 7 августа по радио о необходимости усиления советских вооружённых сил на западных границах и призыва военнообязанных запаса. Всех берлинцев крайне волновало, чем окончится заседание Народной палаты ГДР в пятницу 11 августа. Поскольку 12 августа не последовало никаких сообщений, многие решили уже в субботу-воскресенье покинуть Восточный Берлин. Решение о закрытии границы было обнародовано в ночь на 13-е.
Это событие потрясло нас, хотя произошедшее и «висело в воздухе». В то же время западные державы и ФРГ - сегодня мы это знаем, а тогда могли только предполагать - располагали сведениями о предстоящем закрытии границы. Кеннеди охарактеризовал случившееся как «не лучшее решение, но в тысячу раз лучше войны», а Аденауэр призвал всех к «спокойствию и порядку». Мы же, берлинцы, и наш правящий бургомистр Вилли Брандт были разочарованы такой реакцией. Чтобы новость не была воспринята молча и без действий, 16 августа около 300 тысяч человек собрались в Западном Берлине на массовый митинг, после которого большая группа демонстрантов от чувства беспомощности направилась к заградительным сооружениям у Бранденбургских ворот и начала провоцировать пограничников на западной и восточной стороне. Лишь отважное личное вмешательство Вилли Брандта предотвратило худшее.
Западные берлинцы чувствовали солидарность с судьбой своих родственников и друзей из Восточного Берлина. Поскольку последние с политической точки зрения были абсолютно бессильны, они выразили свой протест бойкотом берлинского S-Bahn (городских электричек), который управлялся и обслуживался Восточным Берлином. Это наносило большой финансовый ущерб всей ГДР. Многочисленные нарушения в работе транспорта в результате строительства стены привели к тому, что в Западном Берлине была поэтапно полностью перестроена система наземного и подземного транспорта. А из страха перед новой блокадой были созданы огромные запасы угля и нефти, а также продуктов питания, которых должно было хватить, по крайней мере, на два месяца. Кроме того, жителям Западного Берлина посоветовали создать у себя дома запасы продуктов, как минимум, на две недели. Многие крупные предприятия, такие как «Сименс», опасаясь дальнейших международных осложнений, переносили свои главные офисы в «надёжную» Западную Германию; владельцы недвижимости стали продавать свои участки и дома и перебираться в ФРГ.
Поскольку изначально советская сторона гарантировала западным державам право свободного передвижения по всему Берлину, Запад осудил строительство стены, но не предпринимал никаких действий. Несмотря на советские гарантии, гэдээровские пограничники начали контролировать американских офицеров на КПП «Чарли» при проезде в Восточный Берлин. Вскоре маршал Иван Конев распорядился смягчить контроль. Однако эта ситуация сохранялась недолго. Помню, как 27 октября 1961 года мы с женой сидели в библиотеке неподалёку от границы, готовясь к экзамену. Неожиданно нас оглушил шум проезжавших мимо американских танков, которые на большой скорости направлялись к КПП «Чарли». Мы стали наивно наблюдать за происходящим и вскоре увидели, что с противоположной, восточной, стороны границы подъезжали советские танки. Стало ясно: одного случайного выстрела будет достаточно для начала новой большой войны... Слава богу, уже на следующий день танки были отведены, и западные союзные державы могли снова свободно осуществлять контроль в Восточном Берлине.
Ту атмосферу я никогда не забуду. Сартровский феномен «вбрасывания» человека в постоянно меняющийся мир в те августовские дни 1961 года нам пришлось в полной мере испытать на себе. Самой трагической стороной этих перемен для многих стало разделение семей. Один советский дипломат, мой знакомый, сказал мне тогда, что москвичи не допустили бы возведения такой стены в своём городе.
Перевод: Даниил Бордюгов
VI. Библиография
Избранные труды
1. Studien zu den Verba der II. Leskienschen Klasse im Russischen.
Dissertation FU Berlin. Berlin 1966, 178 S.
2. Vorwort zu «Литературные манифесты. От символизма к Октяб
рю». Ч.1. (Serie: Slavische Propylaen, Bd. 64, I). Munchen 1969, S. V-XIX.
3. Entwicklung, Charakter und Probleme des sowjetischen Strukturalis-
mus in der Literaturwissenschaft, in: Sprache im technischen Zeitalter, 30/1969, S. 126-157.
4. Vorwort zu «В.М. Жирмунский. Композиция лирических стихо
творений», in: V.M. Zhirmunskij. Munchen 1970 (Reihe: Slavische Propylaen, Bd. 73), S. V-VIII.
5. Kriegsliteratur /Deutsche und sowjetische/, in: Sowjetsystem und
demokratische Gesellschaft. Eine vergleichende Enzyklopadie. Freiburg. Basel. Wien 1971, Bd.III, Sp. 1089-1111. Englisch: War literature, in: Marxism, communism and western society. A comparative encyclopedia. New York 1973, Vol. VIII, S. 328-340.
6. Die Literaturpolitik in der UdSSR, 1917-1968, in: Sowjetsystem und
demokratische Gesellschaft. Eine vergleichende Enzyklopadie. Freiburg. Basel. Wien 1971, Bd. IV, Sp. 91-117. Englisch: Literary Policy in the USSR, in: Marxism, communism and Western society. A comparative encyclopedia. New York 1973, Vol. V, S. 249-262.
7. Nachwort zum Reprint
