– Меня сейчас стошнит, – честно предупредил Альберт.
Это был нарочито грубый поцелуй, предназначенный причинить боль, нежели доставить удовольствие. И не только степнячке. По подбородку целительницы потекла темно-коричневая капля. Я даже подумала, что демон ее укусил, а потом…
Князь отпрянул.
– Что ты натворила?! – выкрикнул он, и коричневая жидкость окрасила его губы.
Я коснулась пузырьков на поясе. Их количество не изменилось. Изменилось наполнение, на том месте, где было прикреплено средство для чистки серебра, теперь находился другой пузырек. Когда Цецилия передала его, у меня был лишь миг, один удар сердца для того, чтобы поменять сосуды.
Когда надежды не осталось, она все-таки решилась…
Целительница успела набрать в рот вытяжку из коры лысого дерева…
Вложила мне в пальцы пустой пузырек…
А я спрятала его, не зная, что он пуст…
В тот момент я думала, что она передала мне яд в надежде, что демоны ничего не заметят. Тщетно, они всегда все замечали. Передала свое бремя. И теперь мне предстояло «отравить» князя. Сделать то, на что она не смогла решиться.
Я приняла ее дар. Успела поменять пузырьки, очень боясь, что в последний момент гладкое стекло выскользнет из пальцев. Не выскользнуло…
Но я недооценила Цецилию. И князь недооценил. Она все же решилась отравить своего Северина. Набрала яд в рот и поцеловала князя, отравив их обоих.
Поступок на грани фола.
Затворник сделал шаг назад, его глаза налились тьмой Разлома, а потом она выплеснулась на мрамор. Тьма демона поползла по полу, на миг замерла на краю трещины, словно раздумывая, а потом втянулась в ломаную черную линию. Еще один демон ушел.
Князь упал на четвереньки и замотал головой, словно никак не мог проснуться, стряхнуть с себя остатки кошмара. Цецилия пошатнулась и медленно осела на пол, словно это ее не держали ноги, а не меня.
Похожий на писаря демон вдруг опустил нож, который прижимал к боку Дженнет. А потом и вовсе отступил. Герцогиня тут же бросилась к Альберту, расталкивая удерживающих его демонов, но те смотрели только на князя и даже не отреагировали на ее удары.
Дрожа всем телом, государь поднял голову, его глаза были светлыми, почти прозрачными и в этой прозрачности без труда читались боль и растерянность – обычные человеческие эмоции.
– Убирайтесь! – прохрипел князь. Теперь уже настоящий князь. Он протянул дрожащую руку Цецилии. Степнячка схватила его ладонь и вдруг разрыдалась. – Я сказал, убирайтесь! – повторил свой приказ государь, словно еще сохранил право приказывать демонам, и в устремленном на Арирха взгляде я видела отражение этой уверенности. – Или отправитесь обратно в Разлом.
Одержимые смотрели на затворника, и на какой-то миг мне даже показалось, что они сейчас склонят головы и тихо произнесут: «Как скажете, государь». Привычки трудно изжить. Но они все же смогли сдержаться.
– Убирайтесь, или я скажу Муньеру, что именно он может сделать с вами. В отличие от него я знаю предел его силы. Уверен, он не откажется его проверить.
Демонов все еще было больше, они все еще могли победить, но почему-то колебались. Арирх отступил первым, развернулся и направился к высоким дверям. Его шаги были отчетливо слышны в установившейся в зале тишине, а фигура в черном плаще отчетливо видна на фоне светящегося мрамора. Стоило хлопнуть высоким дверям, как остальные одержимые сорвались с места. Оружие исчезало, факелы падали один за другим. Крис выпрямился, когда лезвие исчезло от его горла. Барон Эсток исчез еще раньше.
– Интересное решение, – произнес, поднимаясь с пола, Альберт. – И как мы сами до него не додумались. – А потом неуверенно добавил: – Государь?
– Приказывайте! – Мэрдок стоял, чуть покачиваясь, но все же стоял.
Цецилия продолжала плакать, продолжала смотреть только на своего Северина.
– Я еще не потерял это право? – утонил князь. Покачал головой и добавил ставшее уже привычным, даже скорее привычно-безнадежным: – Надо закрыть Разлом.
– Я слышала это столько раз, – прошептала Мэри. – Уже и не верю, что это возможно. Государь, – позвала она и протянула мужчине противоядие, – вам нужно. Вам и ей. – Она посмотрела на плачущую Цецилию.
– Благодарю, мисс Коэн, – хрипло ответил князь, взял инъектор, поднес к руке степнячки и нажал. Раздался тихий щелчок, почти неслышный из-за всхлипов целительницы. – Вы просили о помощи, леди Астер? – Спросил он, прикладывая инъектор к своей шее. – Считайте, вы ее получили. – Он отстранил Цецилию и посмотрел по очереди на каждого из нас. На меня, на Кристофера, на светящийся мрамор у него под ногами и скомандовал: – Руки на пол, молодые люди. Нам нужно вернуть сюда магию. – И, подавая пример, положил ладони на камни.
Зерна изменений скользнули в мрамор. Светлые прожилки вспыхнули. Их свет прошелся по залу от одной стены до другой, от подошв сапог до дыры в потолке.
– Астер уже делала так, без особого толку, – заметила Дженнет и тут же замолчала под взглядом светлых глаз.
– Вернуть? – переспросил Кристофер, подходя ко мне. – Что-то я не помню, чтобы одалживался.
На этот раз рыцарь не стал помогать мне подняться, а сам опустился на пол. Поднял ладони и внимательно посмотрел на них, словно сидел впервые в жизни. Мрамор вокруг нас светился, он горел почти весь, за исключением черной ломаной линии, так похожей на трещину посредине зала. Я устало прислонилась к плечу Оуэна и закрыла глаза. Всего на миг.
«Беги», – сказал мне Змей и побежал сам. Побежал по коридорам к Илистой норе. Бежал, а пол под его ногами дрожал. Он бежал и боялся даже оглядываться. Этот сон преследовал меня многие годы, и сейчас, стоило только закрыть глаза, я снова оказывалась в том коридоре…
Базальтовые стены…
Преследователь…
Шестеро магов на земле…
Расползающаяся по полу тьма…
И дрожащий пол…
И дрожащий мир…
Я открыла глаза и посмотрела на затворника.
– Вы не одалживались, – согласился князь, – а вот наши предки…
– Что? – услышали мы голос. Пришедшая в себя Аннабэль Криэ приподнялась, поморщилась и растерянно переспросила: – Что происходит?
Мэри тут же бросилась к ней. По какой-то причине дочь столичного травника боялась возвращаться к Вьеру, боялась даже смотреть на него, боялась понять, что, возможно, тиэрец уже мертв.
– Так куда исчезает сила тех, кого отрезают от магии? – невпопад спросила я у жрицы, и та отвела глаза. – Ничего не берется из ничего, ничего не исчезает в никуда, – повторила я главный магический закон Аэры. – Ритуал предков. – Я вспомнила зал отречения и девушку, которую отрезали от силы, вспомнила треснувший под ней пол. Словно увидев все это вместе со мной, князь кивнул. Цецилия вытерла слезы и вопросительно посмотрела на Северина. – Ритуал наших предков, – повторила я. – Они не закрывали разлом. Они его открыли.
