Раграда, снова и снова узнавала место, в котором сейчас оказалась.
Данияр наконец пошевелился. Стряхивая с головы остатки морока, словно лохматый пес – озерную воду, он привстал с пола и вопросительно посмотрел на Катю. Переведя дух, осторожно поднялся.
Катя продолжала отступать, прикрывая собой Ярославу:
– Вы сами хотели со мной встретиться. Обещали не убивать, потом передумали… – Она похлопала рукой по окровавленной сумке. – Дневники отцовские я, кстати, забрала. Так что теперь сами разбирайтесь со своим заказчиком… Кто это, кстати? Флавий?
Темновит поморщился:
– Да дела мне нет до него и обещаний ему… Неужели отцу потащишь тетрадочки эти? – Он презрительно прищурился. – Будешь словно собачка его поручения выполнять… Вот, поводырь уже записался к нему в служки… Теперь и ты, Доля…
Катя покачала головой, запретив Данияру спорить. Она незаметно отступала дальше, осторожно обходя островки черного морока, пробивающегося из-под плит.
– Это дела семейные, мы сами разберемся.
Взгляд ее зацепился за блеснувший вдалеке луч, оставленный Берендеем.
Но, похоже, его заметила не только она, но и Темновит – взглядом он приказал черной тени броситься наперерез. Катя успела схватить за руку Данияра и притянуть к себе Ярославу, прошептав: «Домой».
«Интересно, куда отнесет Берендеева метка?» – подумала машинально, зажмурившись от ослепительного света, сама толком не понимая, что для нее является домом.
Глава 23
«Я не вернусь!»
Коридор времен расступился, пропустив их, будто через игольное ушко, в красноярскую квартиру. Катя успела порадоваться, что он подвластен и ее волшбе, и карте Велеса с путевыми точками, и Данияру как магу времени, и даже милому Берендею с его светящейся меткой-подсказкой.
За окном, неторопливо перепрыгивая по заснеженным крышам, на город наступала ночь. Заглядывала в окна, проверяла, все ли хорошо в сияющих золотом абажуров квартирах, зажигала огни иллюминаций на улицах.
Заглянув в квартиру Кати и встретившись с ней взглядом, смутилась, потупила взор и убралась этажом ниже.
Девушка решительно включила свет.
– Катя…
Данияр хотел перехватить ее руку, но поймал лишь воздух – Катя стремительно вышла в коридор.
Щелкнул выключатель в ванной, через минуту потекла вода.
– У меня руки в крови, – Ярушка поморщилась, рассматривая свои язвы. – Оно хоть залечится или заговоренное? Зудит…
Данияр скользнул взглядом, рассеянно отозвался:
– Заговоренное… Сейчас, погоди. – Он направился за Катей, постучал в дверь: – Ты в порядке?
Девушка не ответила. Он постоял еще какое-то время, вернулся на кухню. Оперся кулаками о столешницу и посмотрел в окно.
В дверь позвонили. И почти сразу настойчиво постучали:
– Катя, я знаю, ты дома, у тебя свет горит!
– Этот Антон, что ль? Что ему неймется? – Ярослава с досадой поморщилась. – Ведь сказано же всё.
– Сказано, да не всё, – Данияр раздраженно замер в дверях, раздумывая, открывать или нет.
Распахнув дверь, из ванной вышла Катя. Сердито взглянув на поводыря, пробормотала:
– Кого там еще черти принесли? – и, не спрашивая, кто за дверью, распахнула ее. Выдохнула: – Ты.
На пороге стоял Антон. Дубленка молодцевато распахнута на груди, у воротника на меху образовались снежные комочки. Покрасневшее лицо говорило лучше слов, что он давно караулил ее на улице. Катя вспомнила, каку Огненной реки Данияр сказал, что Антон «бьется в дверь, надеясь завоевать тебя». Отступила назад, позволив пройти.
– Мне казалось, что мы уже всё обсудили, – проговорила она подчеркнуто отстраненно.
– Как можно обсудить, если один обвиняет, а второй даже не понимает, в чем он виноват! Кать, я не помню ничего! Ни-че-го из того, что ты говоришь. Что за посохи, волхвы и Аркаим? Я погуглил. Это историческая реконструкция, да? Мы познакомились в каком-то историческом обществе? – Он закрыл за собой дверь, но дубленку сбросить с плеч не рискнул – опасался, что Катя опять выставит его из дома.
Девушка фыркнула, пожала плечами. Прошла в кухню.
На полу остались розовые капли крови, стекающей с ее руки. Катя прошла к шкафчику, достала из аптечки бинт. Разорвав упаковку, стянула рану.
– Не знаешь, что с Берендеем? – спросила она у Данияра. – Игла почернела.
Другой рукой она вытащила иглу и положила на стол. Поводырь не спускал с нее глаз, улавливал взвинченность и нервозность. И еще – решимость и… злость. Гнев бурлил в груди девушки, отражался беспокойным огнем на дне глаз. У Данияра екнуло сердце: в кого превратится Доля, отравленная злостью и недоверием?
Он покачал головой.
– Не знаю, там всё мороком запечатано… Ярославу бы к нему, он бы помог, а не то язвы ее так и будут кровью сочиться, незаживляемые они после укусов черных пчел.
Катя кивнула, покосилась на замершего в проеме Антона – парень вслушивался в их разговор, открыв рот.
– Хорошо. Что делать надо, говори.
– Нужны талая вода, чистый воск и капля твоей крови.
– Ну, с кровью у нас вообще проблем нет, – пробормотала Катя, начиная снова разматывать перевязку.
Данияр остановил ее:
– У тебя рана с точки зрения волшбы тоже нечистая, заговоренным мечом нанесенная, так что не подойдет.
– Новая нужна?! – Катя растерялась. – Ну бери, раз надо… Талая вода в холодильнике, там кубики льда. Растопи их, и будет тебе талая вода. В спальне, в тумбочке – свечи… Церковный же воск достаточно чистый?
Данияр поморщился:
– Лучше, конечно, из другого источника, ну да ладно. Будем надеяться, что сработает.
Ярослава вздохнула, яростно поскребла кожу вокруг язвочки.
– Не чеши! – одновременно крикнули Данияр с Катей, заставив Ярушку вздрогнуть, и переглянулись.
Поводырь ловко снял с полки глубокую тарелку и стал бросать в нее ледяные кубики для коктейля, ловко вынимая их из формочки. Закончив с этим, пошел в спальню за свечками.
– Ярушка! – вдруг вспомнила Катя. – А как ты догадалась, что он не простой проводник?
– А тут много догадок не надобно, – пожала плечами Ярослава. – Волшба у него больно приметная. Уж сколько я колдовских секретов знаю, чему меня только Могиня ни научила, а так, как он, – не умею.
Вернувшись, Данияр зажег газ и в алюминиевую кружку покрошил мягкие церковные свечки. На соседнюю конфорку поставил греться воду из-под крана и водрузил на водяную баню тарелку со льдом.
Антон молча следил за приготовлениями. Вздрогнул, когда Данияр, взяв Катю за руку, уколол ее палец своим кольцом и стряхнул несколько капель в тарелку со льдом.
Когда воск в кружке затрещал, растапливаясь и превращаясь в ярко-оранжевую жижу, а ледяная крошка тоже почти растаяла, Данияр переставил тарелку на середину стола, подозвал к себе Катю. Ярослава придвинулась сама:
– И чего делать?
Кивнул Ярославе.
– Тебе – сесть ко мне спиной, – он ногой придвинул табурет к порогу, потеснив все еще стоявшего там
