иначе. Убить его было бы слишком просто. Его ждала другая судьба: куда как более плачевная, чем смерть, и я терпеливо ждал, когда он будет готов. Но после того, что он сделал… нет, я больше не могу ждать. Я разделаюсь с ним, а сперва разделаюсь с тобой, дорогой кузен…
Темный Попутчик аптекаря шагнул к Джеймсу.
«Бежать отсюда! — стучала в голове мысль. — Нужно бежать!»
Джеймс не знал, что будет делать, когда выберется, но это больше не имело значения.
Он попятился, и тут Хороший сын замер. А затем дернулся. Безумный блеск исчез из глаз, в них поселилась пустота. Лицо осунулось, на нем появилась такая знакомая Джеймсу печаль. Он уже видел, как это происходит — тогда, в коридоре, после того, как Хороший сын пытался задушить рыбу Мередит.
Лемюэль вернулся.
— Вовремя! — воскликнул Джеймс. — Вы вернулись очень вовремя, кузен!
— Что… Где я? — недоуменно спросил аптекарь. — Джеймс, что происходит? Голова кружится…
Лемюэль сделал шаг и покачнулся. Джеймс бросился к кузену и подхватил его под руку.
— Нам удалось, Лемюэль! Удалось! Мы отыскали лабораторию! И лекарство не потре…
Лицо Лемюэля вдруг исказилось, его губы скривились в усмешке, и Джеймс запоздало понял, что это никакой не Лемюэль.
Хороший сын, отыграв роль, схватил его за горло и принялся душить.
Джеймс захрипел. Он попытался разжать пальцы этого чудовища, но тот сжимал их все сильнее. На его губах выступила слюна.
— Ты помог убить моего отца, — прошипел он в самое лицо Джеймса. — Ты за это поплатишься.
Хватая ртом воздух, Джеймс неосознанно вцепился в лицо Хорошего сына, ногти вонзились в кожу, но тот не обращал на это внимания — лишь скалился и исступленно рычал:
— Умирай… умирай… не сопротивляйся… умирай…
И Джеймс перестал сопротивляться. Он сунул руку в карман и выхватил оттуда флакон — с виду обычный флакон с духами… Дрожащими пальцами он со всей силы сжал маленькую резиновую грушу.
Раздалось шипение. Вырвавшееся из флакона облако светящейся желтой микстуры объяло Джеймса и Хорошего сына.
Темный Попутчик аптекаря недоуменно застыл, глядя на висящие в воздухе искорки. В его нос и искаженный рот проникли несколько.
Хороший сын отпустил Джеймса и сплюнул, зажал лицо руками, пытаясь защититься от микстуры, но было поздно.
Лекарство начало действовать почти мгновенно. Хороший сын округлил глаза, а затем застыл, словно его парализовало, и закричал.
Джеймс отпрянул и, потирая горло, в ужасе уставился на него.
Хорошего сына начало корежить. Он жутко задергался, выкидывая в стороны локти, с хрустом согнулся пополам, словно его хребет подломился. А потом резко разогнулся. Голова его заходила ходуном на шее. Скрюченные в судороге пальцы схватились за грудь, будто он пытался разорвать ее. Жилетка треснула, в сторону отлетела пара пуговиц.
И тут он вдруг замер. Искрящееся облако медленно таяло. Эхо от криков угасло.
— Лемюэль? — осторожно спросил Джеймс. — Это уже вы?
Аптекарь не отвечал. Часто моргая, словно пытаясь избавиться от соринок в глазах, он окинул взглядом лабораторию.
Джеймс не решался подходить — вдруг это очередная уловка Хорошего сына.
— Лекарство. Оно подействовало?
Лемюэль поглядел на него. Его взгляд все еще казался отсутствующим, но Джеймс не верил.
— Я… не знаю, — ответил аптекарь.
Джеймс решил проверить:
— Кажется, оно подействовало. Мистер Ххлоб не обманул — он предоставил недостающий ингредиент: светящуюся электриситетную пыль…
Аптекарь хмуро поморщился.
— Не говорите ерунды, Джеймс. Человека, который предоставил мне недостающий ингредиент, зовут мистер Блохх, и он прислал мне лантерны светлячка из джунглей Кейкута.
Джеймс вздохнул с облегчением.
— Это вы. Он исчез? Хороший сын исчез?
— Я не знаю. Его нет… я не могу понять…
— Как вы себя чувствуете?
Лемюэль поднял руку и коснулся царапин на лице, с удивлением уставился на свои пальцы — они были в крови.
— Пустота. Я чувствую пустоту… как будто кто-то близкий ушел… ушел навсегда и…
Он вдруг резко поглядел на Джеймса.
— Что? — спросил Джеймс.
— Вина… моя вина… Я виноват в том, что не позволил отцу все рассказать, что не выслушал его, но сейчас я понимаю — нет, я знаю! — что не мог поступить иначе. Мне горько. Мне больно. Отца больше нет. Это я с ним сделал, верно. Но мной вертели, я был лишь орудием в чужих руках. В руках худшего из злодеев Золотого Века.
— Злодей Золотого Века? Замыкатель? Или…
Лемюэль тряхнул головой.
— Мы справились, Джеймс. Вы справились. Я чувствую, что Хороший сын ушел, оставив после себя лишь скорбь и чувство утраты по отцу. Думаю, доктор Хоггарт сказал бы, что это нормальные, ожидаемые чувства и эмоции, учитывая все произошедшее. Но сейчас не время предаваться унынию и скорби. Я должен спасти свою жену. Должен!
Лемюэль бросился к шкафу и принялся водить пальцем по стеклянным футлярам книг, выискивая нужный.
— Да! «Пандемические поветрия»! Гротескиана должна быть описана здесь!
Вытащив один из футляров, он подошел к столу и, раскрыв его, достал книгу. А затем резко обернулся.
— Очки! Мне нужны очки прадедушки! Вы же нашли их?!
— Нет, Лемюэль… Очков не было.
Кузен в отчаянии возопил и принялся рыскать по столам в поисках очков.
Наблюдая за ним, Джеймс задумчиво почесал подбородок.
— Может, он вернул их на место? А что если они у… Кажется, я догадываюсь, где они…
Он развернулся и бросился в склеп. Оказавшись у постамента, не раздумывая сунул руку под камзол скелета и что-то нащупал. Там, и правда, был внутренний карман, и в нем что-то лежало.
Джеймс достал свою находку и нахмурился: это были отнюдь не очки. В руках он держал несколько сложенных листков. Развернув их, Джеймс сразу же узнал почерк.
— Вырванные страницы из дневника… Так вот, что ты подразумевал, когда сказал, что вернул их владельцу…
Из лаборатории донеслось радостное восклицание:
— Нашел! Я нашел очки! Джеймс, где вы там?!
Машинально сложив странички и сунув их в карман, Джеймс бросился обратно в лабораторию.
Лемюэль стоял у стола, склонившись над книгой, и поспешно перелистывал ее. На его носу сидели очки в круглой оправе с зелеными стеклами, и Джеймс невольно поежился: до полного сходства с изображением прадедушки из фотоальбома не хватало только подкрученных бакенбард и парика.
— Где они были?
— Лежали на хирургическом столе у трупа шаррахха, — не поднимая головы, ответил Лемюэль.
— Шаррахха?
— Это трехглазый паразит из Ворбурга. Не представляю, как прадедушка его изловил.
— Из… Ворбурга?
Джеймс покачнулся. В легких, казалось, закончился весь воздух. Он был наслышан о том, что такое Ворбург, хоть прежде и старался не задумываться об этом кошмарном месте. Если там водятся такие твари, то все слухи
