гонец, и, задыхаясь от быстрого бега, упал на колени, протягивая свиток с донесением, я предчувствовал, что вести дурные.
Я еще дочитывал донесение, когда ко мне приблизился командир войска и с поклоном задал вопрос:
— Ваше императорское величество, прикажете вернуться в Сурлуну?
— Нет. Сначала надо подавить наступление врагов на западные земли. Королевством барсов займемся потом.
Реджина
Однажды утром на мой зов не явилась та служанка, что приставил ко мне Арнау.
Далия исчезла и никто не мог сказать мне где она. Предчувствуя неприятности, я велела перевернуть всю Сурлуну, но доставить мне девушку. Однако ее и след простыл.
С тех пор тревога не оставляла меня. Даже просителей я слушала в пол-уха, мрачно размышляя, что еще приготовила мне судьба.
— Моя лассара, сюда движется императорское войско! — вбежавший без доклада гонец был задержан стражами, но я жестом приказала им отпустить вестника.
— Где они, сколько их?
— Не меньше двадцати тысяч. Если будут передвигаться обычным способом, к полудню будут здесь.
— Нужно собрать всех магов… — произнес вскочивший Солер, что доселе сидел у моих ног.
— Когда твой клан был в три раза многочисленней, чем сейчас, ты не справился с войсками Арнау. Думаешь, получится сейчас?
— Моя лассара предлагает двуликим трусливо прятаться? — сузив ярко-голубые кошачьи глаза, прошипел бывший альфа.
— Нет, не предлагаю. Иди в гарем и пришли мне Гиала, а сам выясни, кто был зачинщиком вчерашней драки среди наложников.
— Да, лассара — нехотя выдавил барс. Рэй быстрым, нервным шагом покинул зал, его волосы развевались за спиной словно плащ.
Кажется, я наступила на больную мозоль, да и ревность к лучшему другу тут тоже присутствовала. После того как я переспала с Лиэром и Флоренсом, Рэй стал ревновать меня ко всем. Кажется, он хотел быть единственным для меня, но все сложилось иначе.
Я чувствовала сильное притяжение к Лиэру и после не пожелала отказываться от него. Флоренса я, согласно новому закону хотела сделать свободной. Ведь котоэльф пробыл рабом гораздо больше семи лет.
Полукровка ужаснулся, когда я объявила ему о своем намерении, и немедленно стал умолять меня, сделать ему татуировку вечной принадлежности.
Понимая, что он просто слишком привык к своему ярму и боится так сильно менять свою жизнь, я стала убеждать котоэльфа, что свобода имеет массу преимуществ. Но осеклась, когда увидела, как в голубых с фиолетовыми лучиками глазах блеснули слезы и полукровка, рухнув на колени, прошептал:
— Моя лассара, не бросайте меня! Я не смогу без вас жить…
Позже, когда котоэльф получил вожделенный знак вечной принадлежности, Гиал объяснил мне, что я поступила правильно. Рассказал о способностях суккуба, которые через Нигатар достались мне.
Мужчины с недостаточно сильной волей, лишь однажды попав в постель к суккубу, больше не принадлежат себе. Не имея контакта с предметом своей страсти, они чахнут и умирают вне зависимости от состояния здоровья и возраста. Поскольку я не желала такой жестокой смерти Флоренсу, я и дальше периодически делила с ним постель. К тому же его работа в паре с Лиэром была поистине великолепна.
С проявлением силы суккуба я научилась наслаждаться близостью, как никогда раньше. Я чувствовала свою привлекательность, мне льстили те эмоции, что я вызывала у своих мужчин. Вот только сила эта была обоюдоострой.
Когда к нам с Флоренсом решил присоединиться Гиал, в горячке страсти я не прогнала этого кота, хотя позже ругала его за это решение. Мне не нужна была толпа подсевших на мою силу мужиков.
Гиалу повезло: его воля была достаточно сильной, чтобы не впасть от меня в зависимость. Однако в наказание за безрассудство, я назначила хитрого кошака хранителем покоев. Иными словами, он сопровождал меня почти всюду и всякий раз когда я собиралась с кем-то уединиться, должен был стоять за дверью и следить, чтобы ни один кот не проскользнул в спальню.
Лишь раз в неделю, чтобы Нигатар не вырвалась, я допускала до себя Солера. Но всегда позволяла ему лишь пассивную роль, не давая проявлять себя. Моя обида все еще была велика. Я готова была без конца наказывать бывшего альфу за то, что он когда-то не давал мне выбора, преследовал и затравливал, как добычу, превращая мою жизнь в ад.
Появление Гиала отвлекло меня от воспоминаний:
— Моя лассара… — кот склонился передо мной в низком поклоне.
— Поднимись. Помнишь, ты рассказывал мне про самый первый храм Хамарры? Ты говорил, что по легенде сказанное в этом храме слово слышно демиургу так, словно ты говоришь с ней лицом к лицу.
— Святилище Наджед, что ныне заброшено — кивнул барс.
— Через четверть часа у меня должен быть портальный камень, способный перенести группу из десяти котов в это святилище и обратно. Также подготовь благовония и травы для жертвы.
— Будет исполнено, моя лассара!
Через четверть часа, тщательно смахнув песок с древнего жертвенника, под скептическим взглядом Гиала, я водрузила на желтоватый камень свои подношения. Этот кот хоть и коллекционировал легенды своего народа, но верил явно не во все. Я же, ни на минуту не сомневалась в том, что демиург меня услышит и обязательно придет на помощь. Иначе к чему весь этот балаган с моим воцарением?
Прочтя молитву в сорок второй раз, я тоже начала сомневаться в своей затее, но вдруг храм затопил свет. Золотистая волна прошлась по стенам, заполняя сиянием все сколы и трещины.
— Я слышу тебя, лассара. Возвращайся домой и не тревожься: Арнау уйдет ни с чем!
Сияние погасло, и за моей спиной послышались изумленные восклицания: тысячелетний храм, после прикосновения демиурга выглядел так, словно его строительство было завершено лишь вчера.
Хамарра не подвела: войска императора пропали, словно их и не было, после чего сердца котов были окончательно покорены: меня превозносили наравне с демиургом.
После этого двуликие немедля отпустили рабов и перестали неволить женщин, а спустя месяц отовсюду стали приходить вести о грядущем пополнении. Занявшись статистикой, я поняла, что почти все оборотницы в Сурлуне беременны.
Я радовалась каждой подобной вести, потому что знала: это знак, что проклятие снято. Значит, скоро я попаду домой!
Все были счастливы. Только старая Ньера, которой приходилось метаться меж беременных пациенток, диагностируя их состояние, без конца ворчала, что все эти кошки сговорились ее уморить.
Я же, понимая, что скоро покину Эритею, попросила Хамарру снять с Флоренса зависимость от меня и когда демиург исполнила мое желание, стала потихоньку отдаляться от своих наложников, все больше времени проводя в одиночестве.
Сила суккуба тербовала иного, но я твердо стояла на своем: не хотелось перед уходом кого-нибудь еще
