голове Таиссы зазвучал ехидный голос Вернона: «Кого-то мне это напоминает, Пирс. Уверена, что у тебя не было родственников в других мирах? С твоей семейкой возможно всякое».
Принц Пустоты доверил ей частичку своего прошлого. Она должна увидеть его целиком, понять его…
Если сможет. Если у неё получится.
Получится ли? И будет ли это значить, что Таисса сможет его переубедить?
Таисса вновь коснулась тетради.
*
«Источник.
Никогда не думал, что он может выглядеть вот так. Танец кристаллов в воздухе. Колонна, уходящая в небо. Часть вечного полярного сияния.
Издалека кажется, что Светлые и Тёмные кристаллы переплетаются в едином пламени, как и вечность назад. Но мы приближаемся, тени отступают, и я вижу только ослепительный блеск Светлой стороны.
Тёмную сторону Источника забрал первый Великий. Я могу стать вторым.
Источник ждёт.
Сколько лет он ждал, скрытый от чужих глаз волей прошлого Великого? И почему Источник призвал меня? Я пытаюсь понять, но не нахожу ответа. Есть другие Светлые, готовые отдать жизнь во имя мира. Ходит легенда, что до сих пор живы потомки прошлого Великого. Неужели я один из них? Или Источник чувствует разлитый в воздухе хаос и сам призывает героя? Наивно, но я знаю, что Ама без колебаний выбрала бы эту трактовку.
Я не знаю. Но я здесь, и голова кружится от невозможности того, что я ощущаю. Мощь, сравнивая с энергетическими потоками всей планеты. Движением пальца можно отправлять на орбиту корабли, мыслью – перекраивать время. Можно ли войти в это сияние и остаться собой?»
*
Ладонь Таиссы дрогнула. Превращение в Великого Светлого готово было свершиться.
И тут послышались шаги.
– Я вижу, ты зачиталась, – раздался прохладный голос. – Или правильнее будет сказать «заслушалась»?
Таисса подняла голову.
– Да.
Шаги Принца Пустоты по зеркальному полу звучали так отчётливо, словно он ступал по отполированному мрамору огромного бального зала. Казалось, лишь он один в этом мире оставался реальным – даже молнии за окном казались гирляндами, мишурой.
Но сейчас Таисса видела в нём Кая из прошлого. Мальчика, которого бросили на полпути к величайшей цели, а потом призвали для очень одинокого бессмертия.
– Спасибо, что поделился со мной этим дневником.
– Не стоит благодарности.
Кай-Вернон наклонился над пирамидкой, и та, разом погаснув, оказалась у него на ладони.
– Где Дир и остальные?
– Думаешь, я так легко тебе об этом скажу? Разве что на ушко в спальне. – Кай-Вернон с насмешливым видом поднял бровь. – Раз уж ты успела познакомиться с кусочком моего детства, постель – это так, незначительное дополнение.
Таисса молча смотрела на него. Среди чёрной листвы фигура Принца Пустоты по-прежнему выглядела зловеще, но она всё ярче видела в нём прежнего Кая. Горечь, живущая в нём, была очень человеческой. Как и память о том, кто обрёк его на судьбу Стража. Вот только тот Светлый, записи которого читала Таисса, никогда бы этого не сделал.
– Мне кажется, он был совсем другим, прежде чем сделаться Великим, – сказала Таисса. – Судя по его записям, он очень тебя любил.
– Того «его» не существует, – холодно ответил Кай. – Возможно, никогда не существовало.
– А вот это точно ложь.
– Неужели? Возможно, мне не стоит рассказывать тебе, что было дальше.
– Я боюсь, окончание сказки стоит прямо передо мной, – тихо сказала Таисса.
Кай-Вернон отмахнулся.
– Оставим сеанс жалости ко мне на потом. Сейчас я хочу спать – и быть уверенным, что ты никуда не денешься. Идём.
Таисса осторожно встала, морщась. Ноги затекли, но она поймала задумчивый взгляд Вернона, скользнувший вдоль выреза её платья.
– Ама, – произнесла Таисса, проигнорировав этот взгляд. – Твоя сестра, верно? Какой она была? Вы с ней были похожи или…
– Или, – отрезал Вернон-Кай. – Если я поделился с тобой кусочком прошлого, это не значит, что я готов слушать твои измышления по этому поводу. К тому же мы оба знаем, что твои чувства ко мне отнюдь не сестринские.
– Какими бы они ни были, они есть, – возразила Таисса. – Возможно, мы с Амой в чём-то похожи.
– И эта обманчивая схожесть должна заставить меня немедленно прослезиться, броситься в объятья твоей семейке и открыть вам прямую дорогу от Арктики до Дублина. – Вернон зевнул. – Хватит наивной философии, Таисса-подлиза. Разбирайся с чужим одиночеством и мечтай о ледниковых долинах без меня. Я хочу спать.
Он нетерпеливо щёлкнул пальцами. Но Таисса задержалась, остановившись меж двух ветвей, покрытых бархатистыми чёрными листьями.
– Неужели действительно нет возможности тебя освободить? Вернуть тебя домой? Пусть не к себе домой, но к настоящему ветру и солнцу? Что, если не всё потеряно?
Вернон-Кай поднял бровь.
– Встречный вопрос. Что будешь ощущать ты, если я скажу тебе, что твои родные и друзья мертвы, но не всё потеряно?
Таисса похолодела.
– Это не так.
– Может стать «так» в любую минуту. Время имеет обыкновение лететь очень-очень быстро. Раз – и прошло сто лет. Понимаешь, о чём я? Хочешь проверить?
Таисса отчаянно замотала головой, с ужасом глядя на него.
– Пожалуйста, – выдохнула она. – Не надо.
– Тогда не предлагай мне того, чего не можешь дать, – тон Принца Пустоты не изменился. – Для таких, как я, свободы не существует.
Их взгляды скрестились.
– Время за пределами сферы действительно течёт очень быстро, – сказала Таисса. – Может быть… ты синхронизируешь время сферы с внешним? Мне трудно дышать, когда я думаю, что за несколько дней здесь в моём мире пройдёт полгода.
Принц Пустоты долго смотрел на неё, и в его взгляде не было ни сочувствия, ни жалости.
– Мои родные умерли давным-давно, – произнёс он наконец. – Почему я должен жалеть твоих?
– Потому что так сохранится мир, который любил Вернон Лютер, – просто сказала Таисса. – Не отвергай его сразу. К тому же разве ловить Тьена не проще, пока он остаётся беспомощным ребёнком?
Вернон хмыкнул.
– Пока твой отец обеспечивает его безопасность, ты хочешь сказать?
– Мой отец? – быстро спросила Таисса. – Как он? Что творится дома?
Вернон закатил глаза.
– Теперь я для тебя не только ходячая машина времени, но и ежедневная газета? Может, ещё и альманах с голыми девицами? Ты зашла не в тот супермаркет, Пирс.
Таисса подошла, ступая босыми ногами по холодному полу. И, остановившись напротив, взглянула в глаза.
– Может быть. Но
