самом деле хочется. У неё в голове приключение, и уже сейчас она видит себя героиней-спасительницей. Ребёнок, но разве мы все в глубине души не такие же дети?
Я до сих пор не понимаю, как получилось, что, подобрав двух маленьких Тёмных, я не сделал ни шагу, чтобы сделать Кая и Аму Светлыми. Более того, я сопротивлялся этому как мог. Но иногда, когда я слышу, как Ама в запале жаждет немедленной победы, я спрашиваю себя: не совершил ли я ошибку?»
*
Таисса убрала руку с пирамидки, растерянно глядя в синие грани, словно надеясь найти там отражение чужого лица. Этот Светлый усыновил двух юных Тёмных и настолько бережно отнёсся к ним, что не стал ни перевоспитывать их, ни корректировать ауру? Вряд ли его поняли бы в Совете.
Он был влиятельным Светлым, если к его голосу прислушивались. Но, кажется, власть ему была совершенно не нужна. Может быть, этот Светлый и был одним из тех исключений, о которых говорил Принц Пустоты? Один Великий на миллион, который не хотел влиять на человечество?
Таисса тяжело вздохнула. Увы, тогда этот Великий не создал бы сферу.
*
«Всю свою жизнь я полагал, что Источник – пустая фантазия. Моё будущее – это научные знания, рациональность, но не древние сказки. Но если меня не слышат, если война неизбежна, значит, я буду охотиться за легендой.
Я видел Пустошь. Следы взрыва, который чуть не расколол земную кору. Ещё один взрыв – и магма затопила бы континент.
В сети творится безумие. Я должен это предотвратить. Ради Амы. Ради Кая. Ради нас всех.
Если бы у меня был другой выход, любой другой выход… Кто-то, чей голос услышал бы весь мир, кто смог бы удержать планету от…
Но его нет».
*
– Вот почему ты отправился к Источнику, – произнесла Таисса.
Такая знакомая мечта. Мечта о ком-то, кто удержит мир в ладонях и не сломает его. Возможно ли это было вообще?
«Нет», – говорил её отец. Эйвен Пирс считал, что лекарство будет хуже болезни. Взгляды Принца Пустоты были ещё радикальнее. Элен Пирс была готова переделать общество, лишь бы исключить такую возможность.
А Таисса… просто не знала. Может быть, потому что с лица всевластного повелителя сферы на неё смотрели глаза Вернона?
*
«Первое слово Кая бьёт прямо в цель.
– Если ты станешь Великим, это отнимет у нас свободу.
Повисает тяжёлое молчание.
– Во-первых, – произношу я, – я хочу остановить войну. Трудно отнимать свободу у опустевшего мира, ты не находишь?
– А потом? Остановить тебя не сможет никто. Ты будешь хуже любой войны.
– Кай, я не…
– Не будешь пользоваться своей силой? Не возглавишь Ассамблею? Будешь держать нейтралитет? Так я тебе и поверил!
Его тон меняется, и я слышу в нём жалость.
– Ты не удержишься. Никто бы не удержался.
– Кай, я не лишу вас права решать, если речь не идёт о самоубийственной войне. Это тебя устроит?
Кай долго молчит. Так долго, что мне уже начинает казаться, что он больше не заговорит со мной никогда.
– Тебе я верю, – произносит он. – Но когда ты дотронешься до Источника, собой ты уже не будешь».
*
«Мы отправляемся.
Странная из нас получилась команда. Путешественники, бредущие к безвоздушному пику ради спасения мира.
Я иду, чтобы остановить войну. Ама следует своей мечте о приключении. Теперь, когда нам снятся общие сны, я не могу оставить её дома. Если мне суждено отправиться к Источнику, суждено и ей.
И То-Нино. Наёмник, но он выбирался из таких передряг, которые и представить невозможно. Пустошь, океанский разлом, радиоактивные гробницы. Если брать с собой подстраховку, кто подойдёт лучше охотника за сокровищами?
Я запретил Каю отправляться с нами. Пусть он и ненамного младше Амы, но я отвечаю за его жизнь. Он должен остаться.
Я знаю, что он в ярости. И знаю, что он меня простит.
Сеть задыхается от призывов к насилию. Мы отправляемся завтра. Уже сегодня.
Встаёт солнце».
*
В висках у Таиссы ломило всё сильнее, но сквозь головную боль и заложенные уши она не могла не изумиться сходству между содержанием дневника и собственным походом к Храму. Наёмник Харон, команда, собранная из Светлых и Тёмных…
Единственный Светлый в её собственной экспедиции, Дир, не желал величия. Автор дневника тоже не желал становиться Великим Светлым.
– Но всё же стал им, – проронила Таисса.
Её Источник не мог сделать никого Великим: предок Таиссы забрал всё, что мог забрать. Но если бы это было возможно, какого Великого увидел бы мир?
Даже её отец чуть не сошёл с ума вблизи от подземелий Храма. Даже он.
Но Таисса по-прежнему не могла видеть в Великих абсолютное зло. Лишь обречённое и очень грустное одиночество.
*
«– Что будет дальше?
– Что?
– Ты станешь Великим, остановишь войну, а что дальше? – терпеливо повторяет Ама. – Что ты будешь делать?
Такой простой вопрос, а я не знаю, что ей ответить. Точнее, ответ у меня есть, но любой ответ действует лишь сегодня. Настаёт завтра, и всё меняется.
– Жить очень тихо, – говорю я наконец. – Лучше, если все будут считать, что я умер.
– А если всё повторится снова?
Хочется отшутиться, но под её взглядом лёгкое «Значит, мне придётся воскреснуть» тает в тишине.
– Ты будешь рядом. Вместе мы что-нибудь придумаем.
Она долго молчит.
– Я хочу быть с тобой рядом, – наконец говорит она. – Но знаешь что?
– Что?
– Я боюсь, – просто говорит она. – Ты удержишься от всевластия, я знаю. Но я точно не удержусь. Я обязательно что-нибудь у тебя попрошу. А потом снова. И снова. И тогда…
Она не договаривает фразу, но этого и не нужно.
– Я не хочу тебя бросать, – завершает Ама. – Но я так не смогу».
*
«Мы почти на месте.
Трудно дышать. Я всё явственнее представляю, как дневник падает и остаётся лежать, забытый во льдах.
С каждым часом наши запасы воздуха редеют. После предательства То-Нино мы потеряли все баллоны, кроме одного, и я начинаю осознавать, что нам нечем будет дышать на обратной дороге.
Не будет никакой обратной дороги.
Ама ещё не поняла. Я молчу.
Успеем ли мы дойти? Я уже не уверен, хочу ли этого».
*
Таисса вновь отложила пирамидку. Юная Тёмная, которая хотела спасти мир и боялась сломать его…
В
