этим феноменом! Если бы сюда прислали войска, чтобы успокоить смутьянов!
– А что я могу для этого сделать?
– Выступить, – сказал диакон убежденно. – Вы же наверняка будете выступать у себя перед прессой по итогам конференции. Вот и вверните туда нашу легенду о Первосвященнике. Сначала они посмеются, потом заинтересуются, потом обратят на нас внимание.
– А что я могу им сказать? – спросил Стас. – Что один человек рассказал мне историю…
– У меня есть живой свидетель, – зашептал диакон. – Мы могли бы навестить его, и вы бы выслушали его рассказ.
Стас понимающе кивнул.
– Кто это? – спросил он.
Сам он при этом лихорадочно думал, случайно он оказался в этой истории, или его навели.
– А почему вы обратились с этим ко мне? – спросил он.
Диакон перестал улыбаться.
– Потому что вы единственный, кто этим стал интересоваться, – сказал он угрюмо.
Стас невольно улыбнулся.
– Ладно, – сказал он. – Самое скучное на этой конференции, это первый день. Давайте завтра с утра я встречу вас у входа в гостиницу.
Тот покачал головой.
– Нет, нет, не там. Подходите к нашему собору, здесь и встретимся.
– Договорились, – кивнул Стас.
– Благословите, отче, – диакон наклонил голову.
– Как вас зовут?
– Никодим.
Стас благословил его, и они разошлись.
48
Условия в гостинице были довольно комфортные, каждому делегату предоставлялся отдельный номер, где лежал планшет со всеми документами конференции. Стас перед сном полистал эти документы, но не нашел там ничего интересного. Как он и предполагал, эта конференция не несла за собой каких-либо серьезных решений, и требовалась кому-то из политиков для укрепления своих позиций. Устраивать конференцию в обстановке религиозной вражды было довольно нелепо.
Перед самым сном, когда Стас уже стоял на вечерних молитвах, к нему заглянул земляк отец Герман с финляндским епископом Смарагдом, улыбчивым и бритым толстяком в светском облачении с католическим воротником для приличия.
– Как вы тут, отец? – спросил Герман сухо. – Тут вот владыка Смарагд хотело с вами поближе познакомиться.
Владыка Смарагд мило улыбался, пожимая ему руку.
– Как вы получили такое редкое имя? – поинтересовался Стас.
– При пострижении, – отвечал тот весело. – Знакомые меня зовут просто Изумруд.
– Я совсем не знаю нынешнего чина пострижения, – заметил Стас. – Ведь теперь монашество как бы запрещено.
– Запрещено, – согласился епископ с той же веселой убежденностью. – И совершенно правильно, как мне кажется. Я просто не представляю себя без своих супружеских обязанностей.
– А что же остается вам для подвига? – спросил Стас.
– Любовь к людям, – улыбнулся епископ.
– Отец Станислав у нас несет обет безбрачия, – сказал Герман с неопределенной оценкой этого факта.
– И это меня заинтересовало, – сказал епископ весело. – Как вам удается держать себя в узде?
– Мне казалось, в этом смысл аскетизма, – проговорил Стас сдержано.
– Я понимаю, это ценности древнего мира, – согласился епископ. – Но теперь!..
– Наверное, существуют ценности, которые не меняются, – заметил Стас.
– Он из упертых, – пояснил чуть раздраженно отец Герман. – Представьте, он пятнадцать лет просидел в лагере военнопленных.
– Так вы и на войне побывали! – восхитился епископ. – И в каком качестве?
– Вначале был санитаром, – пояснил Стас. – Потом сделался священником. Но в конце концов пришлось взять в руки оружие.
Епископ перестал улыбаться. Он испуганно посмотрел на отца Германа, и поспешно стал откланиваться.
– Ну, не будем вам мешать…
– Благословите, владыка, – склонился Стас.
– Да, да, конечно, – пробормотал владыка и поспешно вышел.
Отец Герман хмыкнул.
– Во как! – сказал он.
Стас дочитал молитвы и улегся спать.
Утром митрополит собирал всех православных для консультации. Стас, хотя и не должен был оказаться на первом заседании, пошел на это собрание, чтобы не беспокоить коллег. Митрополит разъяснил позицию синода по вопросам конференции, и предложил делегатам не устремляться в изложение личных мнений.
– Будет очень славно, если мы будем голосовать солидарно, – говорил он. – Хотя я на этом не настаиваю, но рекомендую. Мы приехали сюда с миром, и этот мир должен отразиться в наших решениях.
– Простите, владыка, – не удержался Стас, – но я так и не понял, по какому вопросу мы здесь собрались?
Отцы зашевелились.
– Проснулся, – произнес иронично кто-то.
– У вас же в номере должен был быть планшет с документами!
– Спокойно! – митрополит поднял руку. – Давайте будем снисходительны к нашему брату. Наша конференция является новой ступенью к организации всемирного собора, где бы мы нашли формы единения всех верующих. На данном этапе идет общая работа над составлением формулы нашего единства, и в частности наша конференция должна рассмотреть предложения наших собратьев по вопросу представительства. У нас с католиками по этому вопросу есть согласное решение, его мы и будем придерживаться.
Стас смиренно кивнул, заметив на себе испуганный взгляд епископа Смарагда.
– И, пожалуйста, никаких политических акцентов, – произнес третий епископ из присутствующих, довольно молодой и худощавый румын Анастасий.
– Ну, это подразумевается, – с улыбкой произнес митрополит.
– Вы мне позволите? – Стас поднял руку.
– Конечно, – улыбнулся митрополит, хотя епископ Анастасий, сидевший рядом, зыркнул на Стаса довольно недоброжелательно.
– Я понемногу разобрался в тематике конференции, – сказал Стас. – Но вот чего я не могу понять, то кому пришло в голову устраивать ту бюрократическую возню на территории, где идут религиозные столкновения?
Собравшиеся зашумели.
– Что значит, бюрократическая возня? – проявил недовольство епископ Анастасий.
– Кто мог знать, что они тут бунтуют!
– Вы нас обвиняете, святой отец?
Митрополит с елейной улыбкой поднял руки.
– Успокойтесь, братья! Наш брат не давно вернулся в церковь, и потому еще не привык к тем парадоксальным явлениям современности, которые мы с вами вынуждены терпеть. Место для конференции выбрал комитет подготовки собора, и там старались раскинуть точки для собрания богословов как можно шире, чтобы принять участие в обсуждении столь важных вопросов могли все желающие. А что касается так называемых религиозных распрей, то их масштаб явно завышен в мнении общества. Речь идет о нескольких группах фанатиков, не более.
– Я полагаю, что риск появления этих фанатиков на конференции будет достаточно велик, – заметил Стас.
– Это уже вопросы полицейской службы, – улыбнулся митрополит. – А мы с вами будем уповать на Господа. Давайте, помолимся.
Прочитав короткую молитву, они еще обменялись какими-то мнениями, сугубо бюрократического характера, после чего владыка всех отпустил, рекомендовав являться на заседание без опозданий.
Стас, который явился на собрание в подряснике, зашел в номер переодеться, и вышел оттуда почти украдкой. У лифта он едва не столкнулся с группой соратников, окружавших митрополита, и уловил чью-то реплику:
– Непонятно, кто его вообще сюда прислал!..
– Бороду отрастил, – хихикнул кто-то.
– Типичный экстремист!
– Вы же знаете, как эти русские игнорируют соборные процессы, – отвечал митрополит. – Давайте воспримем это со смирением, как и подобает.
И они прошли в лифт.
Стас
