согласился Император, с улыбкой наблюдая, как она поправляет одежду. — Однако ты настолько желанна, что иногда страсть туманит мой разум.
В доказательство он неожиданно наклонился к ней и быстро поцеловал. Погладив ее по щеке, он собрал несколько прядок и помог их вернуть в прическу, а пока это делал, разглядывал лицо Амелии влюбленными глазами. Как же он восхищался ее красотой, как же он любил ее.
— Если хочешь, можешь взять перерыв, чтобы сбегать в комнату. И можешь уже начинать собирать вещи в дорогу.
— Так скоро? Но каникулы еще не начались!
Мысли о мнимой свободе вновь захлестнули её разум и отогнали обиду за то, что он сотворил с ней это именно здесь. Да какая разница, что до каникул еще пара недель? Говорят собирать вещи, лучше так и сделать! Да и эта волокита с жалобами уже в печенках стояла.
Тяжело вздохнув, пытаясь осудить своё тело и нормализовать сердцебиение, Амелия улыбнулась и кивнула.
— Тогда лучше пойду за вещами.
Она повернулась к нему спиной и сделала пару шагов, но как-то решила, что нехорошо так. Он всё-таки доставил удовольствие ей. Она тут не хотела, но Император мог и просто для себя постараться.
Она вернулась к нему и, встав на носочки, коснулась губами его щеки.
— Спасибо за комплименты, милорд… Император.
Всё-таки, впервые назвав его по имени, Амелии это понравилось. Оно странно звучало, как и странно было его произносить, но оно было приятным.
Вот только этого жеста она сама смутилась и, прокашлявшись, вновь повернулась и уже быстрым шагом покинула кабинет.
***
В итоге уехать они смогли только через неделю. Императору обязательно нужно было провести один из экзаменов, ну, а остальные, менее важные, он доверил преподавателям. Передав последние дела Анградэ, они вышли во двор, где ждала карета, а в ней сидела Амелия.
— Если будет что-то срочное, свяжись со мной. В остальном пусть меня никто не беспокоит, — распорядился Император и открыл дверцу кареты.
— Я не думаю, что будут какие-то проблемы, — спокойно ответил Анградэ. Он хорошо позаботился, чтобы и следа не было в замке леди Амелии. Даже в её комнате сразу после ухода прибирались и спрятали все вещи и записки. — Картины убрали, всё, что может говорить о вашей женщине, исчезло. Но я буду информировать вас, если здесь окажутся шпионы. Без вашей чувствительности к замку будет трудно, но охрану мы увеличили.
— Для всех я уехал на родину в связи с кончиной моего троюродного дяди, потому в такой спешке, — напомнил легенду Император и собрался уже сесть в карету, но вдруг обернулся и строго так посмотрел на своего генерала. — Узнаю, что в мое отсутствие ты привел Фрею в замок — четвертую. Здесь ты остаёшься за главного вместо меня, так что веди себя подобающе.
Только после этого он отвернулся и наконец залез внутрь, усаживаясь напротив Амелии. Ему подумалось, что он ещё ни разу не бывал в отпуске, и эта поездка могла бы стать неплохим поводом отдохнуть. А уж о приятности компании и говорить не стоило.
Анградэ насупился, смотря в спину Императора, а потом уже на закрытую дверь кареты. И ведь обидно было! По двум причинам. Первая и самая главная — он, конечно, накосячил. Но неужели только кровь, пролитая во имя директора, искупить его грех? Как долго ему не будут доверять?
И второе. Почему он, дурак, не подумал об этом? Уже запретили, тут и пытаться не стоит. Но ведь он даже не подумал, что можно привести Фрею в замок! А жаль…
— Кто такая Фрея? — полюбопытствовала Амелия. Они разговаривали у самых окон, и она слышала последнее наставление Императора. — Знакомая Анградэ?
— Можно и так сказать, — усмехнулся Император, провожая Анградэ взглядом, когда карета начала удаляться. После того, как ворота закрылись за ними, он прикрыл окна шторками и перевел взгляд на Амелию. — Глупец собрался жениться на ней. Вот после моего возвышения станет директором, тогда пусть и делает, что вздумается, а до этого ноги предательницы не будет в моей школе.
— Вы жесток, — Амелия отвернулась от Императора и посмотрела на шторку, будто могла видеть сквозь нее, но ей было просто обидно. Она не понимала, о чем речь, оттого приняла это на свой счет — Император свадьб не жалует. Не то что бы она горела желанием, но она не думала, что будет проводить жизнь в вечном статусе любовницы. В данном случае наложницы. И вполне возможно, она первая, но не будет последней, дай Императору лишь наиграться. И это печалило её. — Если вы познали любовь, то могли бы пойти ему навстречу. Если нет, то постарались бы понять. Никогда не думала, что Анградэ может любить, но раз дело к свадьбе идёт, значит, сердце его сейчас очень болит.
— Они сами виноваты, что загнали себя в такую ситуацию. Я не люблю, когда меня обманывают, и делать из меня дурака не позволю, — протянул Император таким тоном, будто о пустяках каких-то говорил. Он развалился на сидении и вытянул ноги, предвкушая довольно долгую поездку. Ноги поставил так, чтобы не мешать Амелии, но слегка касался ее. — Я и так пошел ему навстречу — Фрея жива, и они могут видеться, но за пределами Огня.
— Я не знаю всей истории, — прошептала Амелия. Откуда-то снизу, где от страха к лошадям прятался Льюис, услышав, что пара вела спокойную беседу, решил, что пора выходить. Он прыгнул на аккуратно уложенные на коленях Амелии перчатки и, немного наставив цепок на платье, улёгся, громко мурлыча. Амелия почесала его ушки, но глаза продолжали смотреть на безжизненные шторы. — Но если Анградэ тот, кем вы его описываете — верным, храбрым воином, которому не жаль отдать за вас жизнь, почему бы такому человеку не пойти на уступки? — Боковым зрением она заметила, что Император изменился в лице. Наконец-то взглянув на него полностью, Амелия добавила уже тише: — Простите. Я замолкаю.
— Я думал, ты ненавидишь Анградэ. — Император сел обратно и, потянувшись через проход, потрепал Льюиса по голове. В чем-то она была права, Анградэ ему предан, несмотря на все произошедшее. Возможно, стоит быть мягче, однако предательство прощать он не станет. — Удивительно, что ты встаёшь на его сторону и защищаешь.
— Просто я его понимаю, — пожала плечиками Амелия, хмурясь оттого, как Льюис, почувствовав кормящую руку, перепрыгнул на колени Императора и пристроился там. «Предатель», — буркнула она в голове, но в лице не изменилась. — Он ко мне был груб и жесток. Но для вас он верный человек. Я стараюсь не забывать об этом.
