— Что же тебя рассказать, маленькое белокурое чудовище? — устало спросил Баюн, заранее зная ответ.
— Скаску про Полоса, — ни секунды не раздумывая, заявила папина дочка, привалилась к теплому кошачьему боку, закрыла голубые глазки и приготовилась слушать.
— В сильно-могучем Тридесятом царстве жили-были три брата, — нараспев затянул баюн. — Звали их Горыныч, Аспид и Полоз. И были они драконами, сиречь змеями крылатыми. Бороздили сильными крыльями небо, хранили родную землю, радовали близких и радовались сами. Горыныч был золотым словно Солнышко, Аспид серебряным, а Полоз черным, как самая темная полночь. И вот однажды он пропал.
— Полос? — приоткрыла один глаз Хельга.
— Знамо дело, — подтвердил Соловушка. — Стали его братья искать. Нигде Полоза нету: ни в небе, ни на земле, ни в воде. Поняли Аспид с Горынычем, что вдвоем им с этой бедой не совладать, и кликнули они бабу Ягу на помощь. Раскинула старая ведьма карты и увидала, что нету Полоза-змея среди живых. Перешел он по Калинову мосту через реку Смородину и нашел покой в мрачном Навьем царстве.
Закручинились тут Аспид с Горынычем, заплакали, а только делать нечего, не вернуть уж братца родного. Стали тогда змеи убивца искать.
— Наели?
— Как не найти, нашли. Только не сразу. Много лет ушло у змеев, чтоб узнать, что убила их брата проклятая Марья Моревна. Сильная была чародейка, но и на нее управа нашлась.
— Тетя Люба, — догадалась малышка.
— Она самая, — мурлыкнул рассказчик. — Обернулась она Жар-птицею да и спалила черную ведьму. Одни угольки от Марьи Моревны остались.
— А Полос?
— Взяли братья его тело и опустили в мед, чтобы оставалось оно нетленным во веки веков, — пригорюнился Соловушка. — Отдали Аспид с Горынычем брату все почести, жертвы богам принесли, совершили тризну великую, наново его оплакали и стали жить поживать.
— И добла называть, — подхватила Хельга.
— Правильно говоришь, умница моя, — похвалил котей. — Много хороших дел сделали братья, много пользы принесли они людям и нелюдям, и решили их боги за это наградить. Послали им невест самых лучших. И звали их…
— Маса и Настя, — подсказала девочка.
— Верно, — довольно муркнул баюн. — Как увидали змеи своих суженых, так и полюбили их навек. Собрались свадьбы играть, детушек заводить, чтоб все честь по чести было. Вот пришли они к своим голубушкам, а там…
— Гнида! — сжала кулачки воинственная малютка.
— Она самая. ’Я, — говорит, — Полозова невеста, и раз умер любимый мой, женитесь на мне вместо него. Ибо года идут, а счастья нету.' 'Не можем/ — отвечают змеи. 'Ничего не знаю. Или сами меня в жены берите, или Полоза моего воскрешайте, а только покоя я вам не дам,1- требует гнида злокозненная.
— Зая, — нахмурила бровушки Хельга.
— Еще какая злая, — согласился Соловушка. — Разошлась гнида, ногами топает, жениться на себе заставляет да законами старыми грозит. Дошло до того, что Вовчика маленького в мужья требовать начала. Тут-то ее гнев божий и настиг.
— Бозенька наказая, — обрадовалась Хельга.
— Верно говоришь, — похвалил баюн. — Превратилась девка злая в ящерицу малахитовую. Пожалели ее братья, оживили глупую, а сами задумались, а ну как и правда Полоза спасти можно. Снова позвали они бабу Ягу, чтоб помогла своим сильным чародейством. Дунула, плюнула Ягишна и говорит: 'Чтобы оживить Полоза нужна настойка из яблок молодильных, а растут они в Медовой долине, и охраняют их бешеные лоси. Пуще глаза проклятые зверюги стерегут заветные яблочки. И победить сохатых можно только, свернув им рога огненные. Как упадут они на сыру землю, тут же сгинут лоси. Тогда бери яблоки да смотри, не мешкай/
— Лоси безлогие.
— Лютые звери, да. Только не страшны они змеям оказались. Аспид с Горынычем враз обломали рога всем подряд. Набрали яблок и домой вернулись.
— А гнида? — не унималась малышка.
— Забыл я про нее, — повинился Соловушка. — С гнидой, вишь, какое дело приключилось… Запрет на нее боги наложили: лжу да обман девке запретили. А гнида не удержала натуру свою вредную, соврала и окаменела наново. Да так сильно, что братья змеи расколдовать не смогли. Опустили они тогда врушку в холодные воды Велесова ручья, чтоб расколдовывалась понемногу бесстыжая гнида.
— Холосо, — одобрила Хельга. — Так и надо.
— А я думаю, что мало ей, — не согласился кот. — Но то дело не наше. Главное, что братья довольны остались. Поставили они бражку яблочную…
— Баську? — заинтересовалась мелкая.
— Компотик такой, — смутился Соловушка. — Или квасок? Не суть. Главное, что забодяжили они воскресительный эликсир и стали ждать, пока он изготовится.
— Поучилось? — взволновалась маленькая.
— Ясное дело, еще б у них самогонка не получилась, — хохотнул хвостатый бесстыдник. — К тому же Яга старая глаз с молодильных яблочек не сводила, а у нее не забалуешь. И вот настал день, когда достали тело несчастного Полоза из могилы медовой. Омьла его Яга сначала водой из Велесова ручья, потом живой водицей окропила. Обернулся тогда Полоз человеком, до того-то он в драконьем обличьи пребывал. Лежит сердешный, будто бы спит.
— Касивый?
— Не то слово. Красавец писаный. Волосы, что вороново крьло, брови соболиные. Девичья сухота, а не змей. Умыла его баба Яга молодильной настойкой. И лицо, и тело белое лечением не обошла.
— И фее? — подняла голубые глазищи на Соловушку Хельга. — Озил?
— Не так быстро, егоза, — дернул хвостом котище. — Даже сказки так быстро не сказываются, а в жизни и вовсе по-другому делается. Завернула баба Яга Полоза в тесто, положила его на лопату и в печь сунула.
— Ой, — зажмурилась малышка.
— Вот тебе и 'ой', - мявкнул Соловушка. — Сунула, стало быть, Яга Полоза в печь огненную да на всю ночь оставила, а утром, еще до света, отворила она заслонку и вынула змея. Разломала Ягишна тесто, кинула горелые корки гусям-лебедям, а сама на Полоза глядит. А он…
— Сто? — поторопила Хельга рассказчика. Хоть и слышала она эту сказку великое множество раз, а все равно переживала за Полоза.
— А змей возьми да вздохни, — ласково поглядел на малышку кот. — А потом и вовсе сел прямо ла лопате и глаза открыл. 'Доброе утро, — говорит. — Здравуствуй, нянюшка. Как дела, братцы любимые?'
— А они? Радуются?
— Плачут они, слова вымолвить не могут, — расчувствовавшийся Соловушка смахнул набежавшую слезу. — Счастье, вишь, разное бывает. Иной раз и плачут от него. Ну вот… Ожил, стало быть, Полоз. Радость великая в Тридесятое царство пришла. Дед Кащей закатил пир на весь мир, всех на него позвал, ни одной кикиморы не пропустил, ни водяницы распоследней, ни банника, ни овинника. Каждого царь- батюшка приветил.
