Но самое важное – не слететь с катушек мне. Потому что я не уверен, что, увидев Виталика, смогу оставаться таким же хладнокровным, как сейчас. Вообще не понимаю, откуда во мне это ледяная уверенность в собственных силах и выдержка? Чудеса, да и только.
Выкручивая руль и встраиваясь в ряд автомобилей, набираю Ксюшу. Мне важно понимать, что с ней всё хорошо. Она смеётся, называя меня паникёром, рассказывает о своих неважных, как ей кажется, делах, а я сообщаю, что вечером задержусь. Она расстраивается, но заверяет, что вместе с Ритой им не будет скучно. Съедят по ведру мороженого, посмотрят мелодраму, порыдают – мол, девочкам подобная ерунда только в радость. Мне, конечно, не понять, что в этом такого уж замечательного, но не спорю – мне важно, что этим вечером она не одна.
Потому что одному Провидению известно, каким боком повернётся ко мне сегодня удача.
Положив трубку, снова сверяюсь с нужным адресом и часами. Значит, если верить отчёту Семёна, рабочий день Виталика скоро подойдёт к концу, и он двинется то ли домой, то ли к очередной своей шалаве. У него их несколько постоянных, если не считать залётных шлюх, которых трахает с завидной периодичностью. Это ж надо, какой сексуальный террорист выискался – не любовницы у него, а нательное бельё: каждый вечер новая пара.
Я успеваю подъехать к страховому холдингу "Стабильность" ровно в тот момент, когда Виталик выходит из стеклянных дверей. Сразу узнаю его, хоть и видел всего однажды – его рожу мне сложно забыть. Он улыбается, смотрит по сторонам, машет каким-то мужикам в строгих костюмах рукой и бодрой походкой направляется к своей машине. Ты гляди, хороша тачка – последней модели Мерседес, и мне почему-то кажется, что на свою зарплату начальника отдела он вряд ли может позволить себе такую роскошь. Ладно, и об этом подумаем.
Тем временем Виталик ныряет в шикарный кожаный салон, опускает стекло, и весьма довольный собой заводит двигатель. Нас разделяет какая-то сотня метров, но он не видит меня – я-то не дебил рожей светить раньше времени. Ещё успею порадовать парня своей персоной, не к чему выпрыгивать на него раньше времени. Тем более, когда вокруг столько людей и элитных тачек.
Виталик тем временем выезжает со стоянки, а я следую за ним. Тихо, не торопясь, километр за километром загоняю свою жертву туда, где мы сможем тихо поговорить. Без лишних свидетелей. Чувствую себя охотником, преследующим свою добычу, скрываясь до поры до времени в густых зарослях. Тем радостнее будет ощущение победы и чужой крови на своих кулаках.
Я не жестокий – ну разве что чуть-чуть. Но если бы я умел спускать с рук чужую подлость и не бить наотмашь любого, кто перейдёт дорогу, так никем бы и не стал. Увы, в этой жизни выживает лишь тот, кто умеет давать сдачи и не прощает раз за разом предателей.
Виталик отдаляется от центра, наращивая скорость, когда трасса постепенно пустеет. Я же, пользуясь тем, что рядом нет ни постов ДПС, ни бурного потока машин, сильнее выжимаю педаль газа. Со стороны мы просто два случайных автомобилиста, которые торопятся в одну сторону. И которым почему-то становится жутко тесно на одной дороге.
Наверное, Виталик что-то чувствует, потом что резко виляет задницей, но я плавно сдаю влево, выравниваю автомобиль и через пару секунд равняюсь с его мерсом. Пытается вырваться вперёд, но я не отстаю – я слишком вошёл во вкус этой охоты. Вспоминаю, как в далёкой бурной молодости мы с Ванькой зарабатывали деньги на ночных гонках. И да, я всегда выигрывал, даже у Ваньки.
И когда резко сдаю вперёд и отдаляюсь от мерина слегка, бью по тормозам. Виталик, отчаянный в своей глупости, но такой прогнозируемый в своей жадности, делает то же самое. Что, уродец, машинку свою стало жалко? Так я и думал.
Толкаю дверь, стрелой вылетаю из машины, а Виталик, ещё толком не понявший, кто я и что его ждёт, повторяет за мной, а когда узнаёт меня, пытается закрыться изнутри. Но поздно, потому что я хватаю его за грудки и вытаскиваю на улицу.
– Что, мразь подзаборная, рад меня видеть?
– У меня навигатор включён! – толкает Виталик меня в грудь, но только это вот меньше всего меня сейчас интересует.
– В задницу тебе его засуну, – обещаю и ещё раз встряхиваю подонка, чтоб хоть так его мозги встали на место.
Ткань его пиджака угрожающе трещит, и звук кажется оглушительным. Я рывком тяну Виталика на себя, он упирается руками мне в грудь, а ногами в землю, пытаясь вырваться из моей хватки. Только он, хоть и довольно высокий, очень слабый – даже по морде меня двинуть не в состоянии. Лишь машет руками, как девчонка – ещё бы царапаться вздумал. Оглянувшись по сторонам, я заталкиваю Виталика за его автомобиль, чтобы водителям проезжающих мимо редких автомобилей было нас плохо видно.
– Что ты хочешь от меня, псих? – хрипит, когда я снова встряхиваю его и ударяю спиной о борт его же автомобиля. – Я полицию вызо…
Но я не даю ему договорить: дёргаю за лацканы так, что один всё-таки рвётся, а Виталик затыкается.
– Слушай меня сюда внимательно, кусок гондона, – шиплю, нависнув над ним. – Если ты и твоя подружка недоразвитая думали, что за Ксению некому будет заступиться, то спешу разочаровать.
Я толкаю его ещё раз напоследок и отпускаю, выбрасывая в кусты кусок ткани, оставшейся в моём кулаке.
– Псих, – бурчит, – о чём ты вообще? Какая подружка, при чём тут Ксения? С головой не дружишь?
Нет, этого я точно не вынесу.
– Ты, блядь, только попробуй отпираться, я тебе шею сломаю! – говорю и, чтобы доказать, что не блефую, придавливаю предплечьем его горло, обхватив рукой шею. – Смотри, у тебя есть один-единственный шанс рассказать всю правду. Иначе я тебя убью.
Глаза, ошарашенно глядящие на меня, увеличиваются с каждым моим почти ласковым нажатием до почти фантастических размеров и, кажется, сейчас выпрыгнут из орбит.
– Всего одно моё движение и ты сдохнешь прямо здесь. Обоссышься напоследок и сдохнешь.
Конечно, я блефую – марать руки об эту сволочь точно не собираюсь, – но ему-то об этом знать вовсе не обязательно.
Виталик хрипит, смешно дёргает руками в воздухе, а я улыбаюсь. Наверное, кровожадно – зеркала рядом нет, – но по выражению покрасневшей морды вижу, что Виталику страшно. Всё-таки я угадал: он слишком слабый противник, которого бить всё равно что ребёнка – никакого удовольствия. Но не могу себе отказать и, отпустив его шею из захвата, смачно бью прямо в нос. Вкладываю в этот удар всю свою злобу и жажду мести. Становится мне легче, когда из разбитого носа течёт кровавая юшка? Нихрена. Зато Виталик, уверен, станет более сговорчивым и перестанет наконец валять дурака.
Тем временем он сгибается пополам, громко матерится, закрывая нос ладонью, выплёвывает какие-то ругательства, но слов не разобрать. Да мне это и не нужно – мне нужно, чтобы он, сука, не своей шкуре прочувствовал, что такое боль.
– Достаточно или ещё двинуть? – спрашиваю, наклонившись к нему, а он бросает на меня по-детски обиженный взгляд. Ну, чистое дитё, аж скучно. – Теперь говори, падла, какого чёрта вы это затеяли?
