числе и в светлую его часть.
— Может быть они ушли в Холмы? – Корвин смотрела на карту и видела огромные залы, залитые светом, туатов, пляшущих на зеленом мху, столы полные изысканных яств. Ее грудь наполнилась ароматами хвои и меда. На глаза навернулись слезы. Жгучие слезы одиночества. Никогда ранее эта избушка не казалась ей столь чудовищно чужой, как сейчас.
— Нет, — ворвался в ее мысли филид. — Все, кто хотел уйти, сделали это еще при короле Николасе, тут что-то другое. Погляди на отметки. Они образуют почти ровный круг.
— В центре которого руины башни Абентур, — Корвин сначала произнесла это, а потом только сообразила, что ей неоткуда знать такие вещи.
Филид явно пришел к тому же выводу. Одарил ее хмурым взглядом и принялся сворачивать карту.
— Верно, — произнес он наконец, — но откуда ты это знаешь?
И снова не успела Корвин открыть рта, как за нее ответила сида:
— Странно было бы не знай я этого. Там с северной стороны растет крапива, которая, если сорвать ее при полной луне, снимает любую порчу.
Трейлл Денинсон напрягся. В очаге предупреждающе зашипел огонь. Отец, который до этого не обращал внимание на происходящее вокруг, вдруг поднял голову и прислушался. Огромных усилий стоило филиду подавить в себе липкий страх. Он аккуратно взял Корвин за руку и нежно провел пальцами дорожку от костяшек к предплечью. Сейдкона вспыхнула, разом ведьмы, замок и странные слова сиды вымело из головы. Огнем опалило кожу, вздыбило мурашками.
— Ты была там этим летом? — голос филида, укутывал не хуже пледа.
— Нет, — поплывшая от удовольствия Корвин, неприятно удивила Кам, но слава Луне, ясно мыслить не помешала. – Куда уж там, — сида обиженно надула губы и отдёрнула руку.
Пряный дурман в голове слегка развеялся. Но волна обожания, что шла от девчонки к филиду, грозила перейти в настоящий шторм.
Кам почувствовало, как тело само потянулась в сторону мужчины. Опешила, а потом вспомнила, что она туата нечестивого двора.
«О-о-о, в эту игру можно играть вдвоем, и победитель здесь будет завидовать проигравшему.»
Расслабилась, отпустила очарование собственной тьмы, и остановилась, только когда обнаружила напротив собственных глаз совершенно чумные глаза законника. Мягко отпрянула, слегка смочила языком губы, будто бы даря обещание и наконец закончила: — не была я там давно. Вы что не слышали, о чем в округе говорят? Черный колдун поселился в Бернамском лесу. У нас девки лишний раз за малиной боятся выйти.
До филида не сразу дошел смысл слов. Кам еще несколько мгновений наблюдала, как его расширившиеся зрачки приходят в норму. А отстраненное выражение лица вновь приобретает жесткость.
— Значит Темный лэрд, — произнес он охрипшим голосом. – Что ж… возможно, возможно. Это объясняет кривой науз… говорят его матерью была сида, из пленных. Король так торопился сделать ее своей, что взял прям на чертополоховом поле на глазах у всей армии… Интересно, что в голове у этого чудного отпрыска? Мстит всем, у кого есть сидская кровь или готовит ритуал для обретения силы?
Филид глубоко ушел в свои раздумья, а потому не замечал, как сжала Корвин кулаки, как удлинились, впились в кожу ногти, как проступили на лице черные перья.
«Хватит! Возьми себя в руки, Кам! – Корвин опустила голову, пытаясь скрыть изменения, — Ты зачем в это встряла!? Зачем разворотила старую рану?»
«Так надо», — глухо отозвалась сида и снова ушла вглубь сознания.
— Что ж! Решено! – Трейлл хлопнул рукой по столу. — Как только непогода стихнет, я отправлюсь к башне. Зло не должно оставаться безнаказанным! А ты, — он повернулся к Корвин, взял ее руки в свои и поцеловал, — Свяжешь мне узлы на удачу?
Всю ночь Корвин не сомкнула глаз. Всю ночь плела науз.
Не устроила ее шерсть, не устроил и шелк матушкин. Одинокая, нагая она скользнула за порог. Раскрыла себя холоду ночи. Ухватила вьюгу, запустила веретено. Закружилась, завертелась, потянулась из снежной кудели тонкая нить. Не досчитается поутру синеликая Кайлех шерсти на своих овечках. Что ж, и за вьюжным стадом пригляд нужен.
Дома отряхнулась, оперилась черным платьем, поджала под себя босые ноги, взяла вилку костяную, двузубую да принялась крутить шнурок. Силой слова его напитывать. Хороший шнурок вышел. Белый. Искристый.
— Да будет он крепок, как крепка любовь моя, — прошептала Корвин, и продела нить в последние петельки, наглухо запечатывая конец. После взяла, свернула хитрую петлю, другую, третью, протянула через них край шнура и стянула. Оглядела получившийся шарик, и довольная собой кивнула. Не выходило из ее рук работы лучше этой. Крепче любого щита, любой брони узел. Убережет хозяина и от меча, и от стрелы, и от слова злого. Спокойно теперь можно спать ложиться. Не одолеет Темный лэрд ее Трейлла.
XI
Утром вьюга стихла. Щелкала морозными зубами Кайлех. Носилась злобным ветром по округе. Да только мало кого напугать смогла. Привык люд к склочному характеру дочери Гриниана и не обращал большого внимания. Главное лично ей на глаза не попадаться. Но глупцов нет, в холодное время года, нос в лес совать.
Трейлл Денинсон ушел с рассветом. Оглядел придирчиво науз и не удержался, притянул сейдкону. Поцеловал ее властно, страстно, до цветных пятен перед глазами.
— Запрись и не выходи, — велел он, пока Корвин грела пальцы о пылающие щеки, — И не смей за мной идти – это опасно.
Отец то же не выдержал песьего воя. Освободил собаку да сам подался вслед. Корвин привыкла, что родителя тяготили стены их темного жилища.
«На нем золотится туатская милость, — сказала как-то Кам, — От того и лес благосклонен. Интересно которую из дивных дев смог заинтересовать простой охотник...?»
Тогда Корвин лишь надулась, уж сильно ей не понравился пренебрежительный тон сиды, а теперь смотрела во след отцу и не знала тревожиться о нем или радоваться?
Но переживаниями сыт не будешь, хочешь-не хочешь, а хозяйничать придется. И завертелось. Пшено перебрать да помыть, жира натопить, двор вымести, очаг почистить. И что в руки не возьмет, все
