Носик Джуниор сморщился и стал похож на маленькую пуговку.
– Насти пришел в «Белла Розу» из-за меня. Этот тип – парень, который захватил Евагелину – атаковал меня прошлой ночью и затолкал в багажник машины в гараже.
– Подо…
– Не в присутствии ребенка, – мягко напомнил Роман. Дасти присвистнул, а затем сказал:
– Да, это ужасно, Феникс. Действительно ужасно. Черт возьми, мы должны сделать все, чтобы подобное не могло никогда повториться.
– Полиция до сих пор не помогла нам в поисках Евангелины, – призналась Феникс Дасти. – Знаешь, они выжидают.
– Да. Я знаю. Человека могут убить до того, как им удастся предотвратить это. Но я не хочу, чтобы ты волновалась. Понимаешь?
– Думаю, что ты очень добрый человек, – сказала Феникс, – и ты так нежен с Джуниор.
Дасти пожал плечами и покраснел:
– Мы должны делать то, что мы должны.
– Не каждый мог бы быть таким добрым, – она убрала с лица Джуниор растрепавшиеся волосики, – по отношению ко мне. И к Роману. И к вашей дочери, и ко всему.
– Моей… – Дасти нахмурился.
Роман прокашлялся и взял Джуниор на руки. Затем поднял ее на вытянутых руках и начал медленно опускать.
– Феникс знает, что Джуниор моя, – сказал он, мысленно умоляя, чтобы Дасти не проговорился, – она говорит, что теперь понимает – если бы не ты, я, возможно, пропал бы.
– А, – отреагировал Дасти, – ты имеешь в виду мать Джуниор. Отличительная черта зрелости – это умение прощать. Поэтому я полагаю, что я достаточно зрелый человек.
Роман мысленно поблагодарил Дасти.
– Конечно, ты такой и есть. Даст, есть ли у тебя горячий кофе? Феникс не очень-то много спала накануне ночью.
– Я спала столько же, сколько и ты, – парировала Феникс.
– Эта так? – невинно спросил Дасти. – Длинная ночь, да?
Роману не надо было и смотреть на Феникс, чтобы узнать, какого цвета сейчас у нее лицо.
– Теперь Феникс не может оставаться одна. Я был с ней прошлой ночью.
После некоторой паузы, пытаясь скрыть неловкость, Дасти спросил:
– Тот парень, который напал на Феникс, везде раскладывает бутылки из-под кока-колы?
Джуниор схватилась за ухо Романа. Он поморщился:
– Да нет, очки с толстыми линзами. Он оставляет их так, чтобы их можно было обнаружить. Рядом с тем местом, где он набросился на Феникс. На нем была другая пара очков, когда он схватил Евангелину. Мы займемся этим позже, Даст. А как насчет кофе?
– А где сейчас Насти?
– Все еще с хозяйкой квартиры Феникс. Развлекает ее.
– Да…
– Это не обычная квартирная хозяйка. Она одна из этих холодных, но сексуальных штучек. В ней таится многое, и я не думаю, что Насти этого не заметил.
– Роман!
Он улыбнулся Феникс, пытаясь ее успокоить:
– Шучу. Насти побудет там какое-то время. Когда я не смогу быть всю ночь с Феникс, останется он.
– Удобно, – заметил Дасти.
Роман на секунду замолчал, расстегивая свою джинсовую куртку, чтобы туда смогла забраться Джуниор.
– Насти будет спать на диване.
– А где же ты будешь спать?
– Не твое собачье дело!
– Не при ребенке, – сказал Дасти, понижая голос, – на сей раз мне кажется, это мое дело, если дело касается твоих любовных похождений.
Роман в раздражении покачал головой:
– Ты перегибаешь палку, дружище. Я и так пытаюсь забыть то, что ты тут сказал в присутствии Феникс.
– О да, – воскликнула Феникс.
Джуниор была уже полностью у Романа под курткой, и од застегнул молнию. Когда они были вместе, ей нравилось так близко находиться к нему. Он крепко обнял ее. Ей это нравилось с самого дня рождения.
– Мистер Миллер, – серьезно произнесла Феникс, – если бы у меня было хоть какое-то представление о том, в чем здесь дело, я бы… Если Роман отец Джуниор. Тогда я бы…
– Что бы ты тогда сделала? – спросил Роман с притворной угрозой.
– Вам не нужно волноваться, что будет еще один ребенок, – она имела в виду Джуниор, – Роман очень ответственный.
Он не мог поверить в то, что она это сказала.
Дасти начал отступать к двери в прихожую.
Он не произнес ни слова, пока не оказался в дверях. Затем он смог произнести только «ответственный». Он сказал это еле слышно и исчез.
– Он такой милый, – сказала Феникс, переплетая пальцы, – прекрасно чувствует ситуацию.
Кому-нибудь все это показалось бы забавным. Но не Роману.
– Дасти самый лучший из всех. – В конце концов теперь было понятно – после долгой лжи он таки признался, что он отец Джуниор.
В это мгновение ему показалось, что кровь застыла у него в жилах.
– Давай, детка, – обратился он к своей маленькой девочке, – давай сядем и обнимемся. – Она была его маленькой девочкой. Возможно, он не был ее отцом по крови и даже юридически, но она была его, и он был ее.
Скрестив ноги в кресле, он поцеловал глазки Джуниор, ее носик, погладил ее по подбородку, подул ей в ушки, пока она не пикнула и не поцеловала его в губы своим детским влажным ротиком. Роман закрыл глаза и продолжал держать ее на руках. Он вдыхал в себя запах детской присыпки и чистой одежды и… просто сладкого, сладкого ребенка.
– Па, па. – Она напрягла ножки и подпрыгнула и ударила ладошками по его щекам. – Ах!
Феникс рассмеялась:
– «Ах»? Это она сказала?
– Любимейшее из новых словечек.
Уже работая на публику, Джуниор с величайшим удовольствием повторила «ах».
– Я люблю тебя, – сказал ей Роман, с усилием сдерживаясь, чтобы не обнять ее еще крепче, – ты самый лучший ребенок. Самый лучший. – Что бы ни произошло, он сделает все возможное, чтобы она никогда не столкнулась с той мрачной и жестокой жизнью, которая выпала на долю ее матери.
– Какая была ее мать?
Он с трудом вернулся к действительности. Он не заметил, как Феникс прилегла на желтый ковер. Оперевшись о руку, она с серьезным лицом наблюдала за ним.
– Ее мать… – сказал Роман, едва не забыв вздохнуть, – ее мать была прекрасной женщиной. Она была смелой и совсем не думала о себе. Ее последняя мысль была о дочери.
Глаза Феникс заблестели. Она прищурилась:
– Почему ты на ней не женился?
Разве не предупреждал его святой отец никогда не лгать? Теперь надо как-то выкручиваться.
– Она не хотела выходить за меня замуж, – сказал он, чувствуя облегчение оттого, что на сей раз говорит правду.
